— Товарищ сержант, время подошло.
— Понял.
Пока тот остальных будил, я сел, осматриваясь, и часто зевая, оп-па, с щелчком открылись уши, лучше слышать стал, а то как в колоколе, глуховато. Хорошо зевнул. Немцы разожгли костры, не зря же дрова носили, и складывали, чтобы на ночь хватило. Как я и думал, охраны просто не хватало охватить весь периметр. Часовые стояли каждые двести метров, патруль ходил редко, и бегали те, кто за кострами следил. Никитин отследил это всё. Похоже на охране целый взвод, вряд ли больше, так что пропустив того, что ветки подкинул в костёр, мы поползли, между двумя часовыми, главное медленно, быстрое движение привлекает внимание, я это объяснил. И да, Васильев и другие бойцы нашей роты, ползли за нами, но мои бойцы были впереди, следовали за мной. А тут вдруг взлетели осветительные ракеты и раздались крики:
— Хальт! Ахтунг!
Что важно, крики звучали в стороне, хрустнул первый выстрел, и сразу несколько ещё, дудукнул пулемёт, и относились не к нам, кто-то другой подставился, поэтому я шепнул громко остальным:
— Замерли, это не нам. Как ракеты прогорят, ползём дальше.
Пришлось подождать, немцы ракеты часто пускали, едва проползёшь метров десять, я уже оставил цепочку костров позади, как новые, вот и замирали, это и обеспечило нам шанс выбраться, дальше уже ползли не останавливаясь, до самого берега реки, а он метрах в двухстах от костров. Я жадно пил воду. Рядом не менее жадно пили бойцы. У всех обезвоживание. Кто-то терпел и теперь до кустов, чтобы облегчиться. Однако вскоре пришлось драпать. За нами другие ползли, кто-то не выдержал, вскочил и побежал, подставил остальных, немцы тут же стрелять начали и перекрыли это место прорыва, а мы по берегу уходили прочь, не сам шёл, два бойца вели. И что важно, Васильев взял командование на себя, резко, и напористо, похоже пришёл в себя, да искупался в речной водичке. С головой ухнул в воду, видимо тоже сильное обезвоживание. А так уходили. И это меня радовало, сейчас объясню почему. Мне четверо суток нужно ждать, пока не получу амулеты. Дальше, активирую создание големов, и одного на охране, а другого срочно в Варшаву, транспорт сам добудет, да хоть угонит самолёт, найдёт нужный. Там добудет деньги, банк возьмёт, и наняв несколько ювелиров, договорится создать из купленных камней накопители. Мне штук двадцать надо, их округлить до идеальной формы нужно. Как сделает, вернётся, дальше амулет зарядки заряжает камни-накопители. Как десять камней будет, по два дня на камень, активирую создание амулета-хранилища на базе медальона. Ну и собираю хабар. А там дальше можно к нашим. И где в этом плане бойцы моего отделения и Васильев со своими планами быстрее к нашим пробиться? Вообще нет. Пусть всех забирает и ведёт, а я скажу, что не могу больше, сил нет, отлежусь и сам выйду. Теперь как бы нашим это так подать, чтобы оставили?
Об этом я и размышлял, пока шли к позициям роты. Это я предложил, мотивировав тем, что немцы не всё забрали, можно вещмешки забрать, в нишах гранаты ручные. Хоть не с голым задом будем. Это предложение обдумали и признали его толковым, несколько бойцов более-менее видели в темноте, опознавали местность вот и вели по полю. Постоянно чувствовался смрад, тут лежат непогребённые, что тоже не радовало, но терпели и шли. Пару раз я обращался к Васильеву, что тяжело мне, на грани, больше не могу, но пока потерплю. То есть, подводил к моменту, что дальше с ними не иду, без меня. А так тут не далеко было, но шли часа два, в отличии от того что вечером было, но тогда по дороге да при свете дня. Так что два часа это ещё быстро. А проводники вывели точно. К слову у нас в группе около пяти десятков бойцов и три командира было, и Васильев тут самый младший по званию, капитан, старлей и он лейтенант. Так что особо тот и не командовал, тот капитан взял власть. Я же попросил Никитина отвести меня к моей стрелковой ячейке. Помню там в десяти метрах ствол срезанной в метре от земли берёзы был. Вроде точно. Меня оставили бойцы, разбрелись, обыскивали позиции. Судя по радостным возгласам, находили ценное, и не мало. Я же первым делом спустился вниз, нащупав что-то на дне. Сначала под руку попала скатка шинели, потом вещмешок, и уже потом наткнулся на свой же ремень с подсумками. Немец его просто столкнул вниз ячейки и забрал только винтовку. Молодец, хоть и лентяй.
Кстати, на ремне помимо подсумков была фляжка, стеклянная вроде, и чехол с пехотной лопаткой. Привстав, я всё вытащил, дальше застегнул ремень, согнав складки гимнастёрки назад. Вещмешок за спину, поправив лямки на плечах, скатку шинели через голову. Кстати, пилотку я сохранил, носил в кармане, надел перед побегом чтобы повязку скрыть. И рану подёргивает, а это не хорошо. Из ниши забрал две ручные гранаты «РГД-33», с осколочными рубашками, заткнул пока за ремень, три обоймы с патронами и всю мелочёвку что из карманов достал и там спрятал, и вернул всё на место, включая документы. Хотя последние достал, завернул в носовой платок и убрал за голенища правого сапога. На всякий случай. Наши уже собираться начали, а я затаился на дне ячейки. Хм, меня даже не окликали, собрались и ушли. Знаете, обидно. Нет я сам спрятался, а так даже про меня и не вспомнили. С полчаса подождал, вроде ушли, допил воду, да там на два глотка было, и покинув ячейку, пошёл обратно к Бугу. Там в кустарнике спрячусь. Кстати, каску свою подобрал, тут же лежала у ячейки. Я чуть привирал, что мне плохо ночью от контузии, ну шатать шатало, однако шёл уверенно. Яркая луна в небе вполне давала ориентацию в пространстве. Приметив немцев, стоявших ночным лагерем, я замер и присел. Дальше скинул скатку и вещмешок, и последнему развязал горловину. Мне четверо суток скрываться и отлёживаться после контузии, хочу знать, что имею из припасов. Если ничего нет, позаимствую у немцев. Четыре дня бы продержаться, там дальше легче будет.