Старик, меж тем, почему-то пришел в эдакий легкий восторг. Пару раз он даже почти незаметно хлопнул ладошкой прямо об игральную доску, поднял голову и протянул свою кисть, а затем с неким понимающим, что ли взглядом мягко пожал мою пятерню.
– Весьма неожиданно. - выдал внутренний голос и насторожился.
Мне стало немного не по себе. Внезапно, по левой руке пошел тремор, который незаметно перебрался на шею и выше (наверное, это моя паранойя, затылком учуяла опасность и местных снайперов за парапетом под фресками на «втором этаже»), а мой организм неосознанно подсобрался готовый практически ко всему.
– Будь осторожнее и сбавляй темп диалога. - в очередной раз шепнуло из тьмы подсознание.
– И как бы вы решили данный вопрос? - не унимался хитрый Зур.
– Ну для этого у нас есть его величество! Куда мне с моим маленьким взглядом, я человек не сильно смышленый в подобных делах.
– Ага! Читал Уолтера Адамса, Агиона, Сократа, Сунь-цзы и Вольтера, - хмыкнул внутренний цензор.
Похоже, старик понял, что разболтать меня тут ощутимо не выйдет, и решил поменять направление вопросов.
– Лер Влэд, а как вы относитесь к модели управления всех трех государств?
Тут я задумался - стоит или не стоит? Быть или не быть? А ладно, все равно уже показал оппоненту, что могу «считать числа выше пяти», а потому остановлюсь на семерке, думаю, этого будет достаточно! Так даже забавнее. Проведу просвещение «средневековью» из малой лекции политэкономии.
– Допустим… Чисто теоретически! И именно так! Мне по душе империя Син и монархия одаренных людей, но тоже неидеально. Немного бы ближе к Длахиру, совсем чуть-чуть.
– И почему же?
– У всего должна быть основа. В шахматах это король, в стране - император. И причем только так, таким способом власть концентрируется в руках монарха, и приказы доходят прямо к нему и соответственно становиться меньше коррупции. Но для контроля и лучшей отдачи от феодалов необходимо больше расширить гражданское общество, чтобы ускорить финансовый рост государства. Тем самым вырастет фундамент страны - путем накопления денег у населения, большей торговли и увеличения мануфактур… Больше налогов за счет постоянного прироста торговли. Такая вот концепция, плюс множество мелких деталей. И, уже опираясь на это, страна внутренне созревает и ее политика становиться внешне успешной, и более конкурентоспособной на всех внешних рынках, вытесняя прочие государства.
Только сейчас я заметил, что старик, поглаживая подбородок, слегка аж приоткрыл рот. А вокруг, метрах в десяти, стала собираться толпа. Оглянувшись, я тут же занервничал.
– Вы не хотели бы поработать со мной, юноша? Я чувствую, что, помимо удовольствия от приятного разговора, мы принесем хорошую пользу друг другу. Честно сознаюсь, вы меня удивили, причем очень приятно!
– Отчего бы и нет! Всегда рад завязать знакомство с новым человеком, близком в общении и по пристрастию, - умаслил я хитрого деда.
– Ну я не такой и новый! Хе-хех.
– Лер Зур, а вы шутник!
– В мои-то годы! Куда уж без этого? - старик легонько затрясся от смеха собственной шутке. – Кстати, похоже, мы с вами забрали у наших дам часть их мужчин. Ха-хах.
Толпа собиралась все больше! Явно что-то… И тут меня сильно прошибло! По залу словно пробежала мерзкая энерговолна, очень тяжелая. Меня даже сдавило внутри и появился туннельный эффект. Екарный бабай… «Нужно срочно бежать на открытый балкон или любой пятачок, где есть свежий воздух».
– Это точно, - тихо выдавил я. – Лер Зур! Разрешите откланяться, мне нужно идти… Осталось еще пара дел. Очень срочных. Вы не против, если мы закончим партию в следующий раз?
– Конечно, лер Влэд! Понимаю. У всех время уходит. С удовольствием буду ждать следующей встречи, - и он на прощанье поднял ладонь, на что я кивнул. И вернул ему три белых пешки.
Я медленно встал, чтобы не рухнуть (сохранил вид - как мог), и спокойно пошел на балкон, по пути ловя на себе изучающие взгляды… (Ускоряясь все ближе к прохладному ветру и вечернему небу).
Ура! Поток прохладного кислорода…
Наконец я облокотился о поручень парапета, легкие втянули свежего воздуха, и мне стало легче. Я тут же начал гимнастику легких и пранаяму,* а затем пустил ману, по каналу - сушумне, до головы с аджна-чакрой, очищая энергию от той мерзости, что прошлась, словно острый приступ, по мне. Невольно задрав голову вверх, сквозь прикрытые веки, я узрел старую фреску Хуроса, Карты Стихий начала четвертой эпохи, на потолке. И растворился в ней до отрешения сознания. А затем, медле-е-енно втягивал воздух, еще глубже погружаясь в ее созерцание сквозь облик Мидла.