Главный режиссер извлек из внутреннего кармана пиджака сложенную вчетверо помятую бумажку и протянул секретарю. Тот поправил очки и поднес лист почти к самому носу, чтобы разобрать затейливый почерк.
– Но позвольте, здесь указаны не все роли, – тут же воскликнул Пьер, взволнованно переводя взгляд с Дежардена на управляющего.
– Но основной-то состав полный, – отозвался режиссер, проведя рукой по волосам и откидываясь на спинку кресла. – Это самое главное. А с заменами все решится в ближайшее время. Можете не волноваться.
Морель нахмурился, поднялся из-за стола и взял список из рук секретаря:
– Мсье Тиссеран сообщил мне, что вы поставите меня в известность о пополнении труппы. Жером, что скажете?
– Да, я прослушал ту юную барышню из Буржа, – отозвался режиссер, – и она весьма неплоха. Ей придется хорошенько потрудиться, но, кто знает, вдруг она проявит себя настолько, что вскоре сможет заменить Клоди Синьяк. Не ее ли мы собирались ставить на роль Корделии до того, как она нас покинула?
– Синьяк играла у нас больше пяти лет, – передернул плечами Морель. – А эта новенькая пришла только вчера. Кто она, вообще, такая? Актриска из какой-нибудь деревни? Я думал, решено, что Корделией будет Марианна ван дер Меер, – раздраженно закончил он.
– Конечно, я говорил о замене, Жан-Луи, – успокоил его главный режиссер, – и мне не хуже вашего известно, что пока на подобные роли у нас нет никого, кроме мадемуазель ван дер Меер.
– Тем не менее место напротив имени Корделии вы оставили пустым, – Жан-Луи бросил листок на стол и вернулся в свое кресло.
Режиссер только развел руками в ответ.
– Только потому, что составлял список еще до прослушивания мадемуазель Дигэ, – невозмутимо пояснил он. – Хотел убедиться, что эта девочка не заменит Клоди.
Морель плеснул себе в стакан воды из графина и махнул рукой Пьеру, чтобы тот сам внес имя актрисы.
– Когда я дождусь полного списка? – уже спокойнее спросил он, отхлебнув несколько глотков.
Дежарден деловито повертел в пальцах невесть откуда извлеченный карандаш, которым уже успел сделать пару заметок на полях расписания.
– Уверен, что определюсь буквально после нескольких репетиций. Сложно сказать заранее, – режиссер устремил задумчивый взгляд на финансового управляющего.
Тот вздохнул и повертел головой, как будто воротник был ему тесен.
– Надеюсь, что вы и в самом деле окончательно определитесь в ближайшее время, – в голосе управляющего прозвучало подобие сарказма. – Поскольку сейчас я не надеюсь услышать от вас ничего более конкретного, то перейду к самому неприятному вопросу предстоящей премьеры – к финансированию.
Дежарден откинул голову на спинку кресла и уставился в потолок. Ничего примечательного там не наблюдалось, зато созерцание белой глади помогало успокоиться и преодолеть желание сорваться с места и заняться куда более важными делами, нежели выслушивание пространных речей управляющего. Когда Морель начинал говорить о бюджете, финансовом планировании и спонсорах, режиссер всякий раз неизменно приступал к изучению кабинета, и ему казалось, что он знал уже каждую деталь. Огромный фикус у окна вымахал почти до потолка и сгибался под тяжестью глянцевитых листьев. Позади письменного стола высились застекленные книжные полки из роскошного темного дерева, и Дежарден готов был поклясться, что к книгам ни разу не прикасались. Широкий кожаный диван у противоположной стены напомнил режиссеру, что прошлой ночью он спал три часа.
– …и вам хорошо известно, что последняя премьера обошлась вам недешево. – Такое воодушевление в голосе Мореля появлялось исключительно тогда, когда он заговаривал о деньгах. – Разумеется, в этот раз нам снова придется проявить благоразумие во всем, что касается таких неизбежных расходов, как декорации и костюмы. К тому же есть еще афиши и организация премьеры, в успехе которой я не сомневаюсь. Учитывая непростое положение французской экономики, – продолжал Морель, – вряд ли мы можем ожидать сколько-нибудь весомых финансовых вливаний из такого источника, как продажа билетов. Наши расходы слишком велики, и нам всегда требуются деньги меценатов… Хотя это уже моя задача, – самоуверенно усмехнулся он. – Как бы там ни было, господа, вы можете быть спокойны за судьбу своих спектаклей, поскольку я совершенно уверен, что сумею добыть достаточно средств. Если даже господин Тиссеран смело вверяет финансирование театра в мои руки, вы вполне можете сделать то же самое.