— Девушки? — брат с интересом приподнял бровь.
— Ну да, девушки, — я смутился. — Одна из них, между прочим, наёмный убийца. А другая — горгонида. Про драконицу я уже упоминал...
Золтан схватился за голову и склонился над столом. Разновеликие плечи его затряслись.
Мне стало его жалко. Просидеть в этом каменном мешке больше двадцати лет, без солнца, свежего ветра и девушек.
Да он святой.
— Знаешь, я и тебя могу с кем-нибудь познакомить, — пообещал я. — Нет, правда... Тебе надо выбраться из этого склепа, и...
Золтан убрал руки от лица и я наконец понял, что он смеётся.
— Даже если бы я всё ещё сомневался, что ты — мой сводный брат, эта история меня бы убедила, — сказал он. — Ты — вылитый отец. Зара не зря это утверждала.
— Ты общаешься с Зарой?..
— Нет. Но так получилось, что я знаю, о чём говорят в Златом Замке.
— И во всей Заковии, я полагаю, — кивнул я.
— И во всей Заковии, — не стал отнекиваться брат.
Мы помолчали.
Что-то изменилось в атмосфере библиотеки. Так бывает, когда в сырой и промозглой комнате включают отопление.
А потом я вспомнил о Зорьке. Интересно: знает ли девчонка, кто такой на самом деле её Учитель?..
— Я не знаю, как помочь тебе выиграть пари, — неожиданно сказал Золтан.
Ну вот. Не успела атмосфера потеплеть, как её снова завалило глыбами льда.
— Что?.. — признаться, я не сразу понял, о чём он.
— Я не могу тебе помочь выиграть пари, брат, — повторил Золтан. — И это гложет меня так, словно не тебе, а мне придётся расплачиваться с драконами.
Глава 19
Когда мы вышли из башни, было раннее утро.
— Точно не хочешь, чтобы я тебя проводила? — спросила Зорька.
Я криво улыбнулся.
— Давай не будем рисковать.
Приятно было чувствовать на коже тепло солнечных лучей, лёгкий ветерок, ощущать запах свежей сдобы — лавочники открывали ставни, выставляя на прилавки горы свежих батонов, булочек и румяных, с пылу с жару ковриг.
Тут же, на небольших жаровнях, варили кофе, жарили ветчину и яйца, пекли сырные палочки...
Солнце отражалось в чисто вымытых цветных стёклах домов, на крышах трепетали разноцветные флажки, и вот уже через площадь, сверкая галунами и стальными спицами, мчится на велосипеде почтальон.
Я вдохнул тёплый ароматный воздух и вновь улыбнулся.
— Чего ты лыбишься? — тут же насупилась Зорька.
— Да ты только посмотри, какая красота вокруг! — меня переполняли эмоции. — Какой прекрасный, волшебный город!
И мне вдруг до рези в животе, до зуда в пятках захотелось пройтись через этот город пешком.
Почувствовать его дыхание, зарядиться его энергией.
— Город, как город, — буркнула хмурая, словно с похмелья, Зорька. — Вон, дохлая кошка в канаве... Наверное, это её непередаваемый аромат ты и учуял.
— Тьфу на тебя три раза, противный ребёнок, — обиделся я. — Не даёшь душе развернуться.
— Пить надо меньше, — авторитетно заявила добрая девочка. — Тогда и разворачиваться будет нечему.
— Ничего-то ты не понимаешь, — в голове всё ещё приятно шумело.
Тут Зорька была права: напились мы с Золтаном знатно. Его и впрямь страшно расстроило то, что ни словом, ни делом он не может помочь моему горю. Я пытался убедить его, что это пустяки, дело житейское. Но он не верил. Вот и пришлось доказывать обратное.
И честно говоря, пока мы с братом предавались мировой скорби, кое-какой план у меня созрел...
Но для его осуществления нужно вернуться в Златой Замок — для начала.
— Тебя ищут гвардейцы, — предупредил Золтан перед тем, как я вошел в лифт.
Он вышел из-за стола меня проводить. Высокий, прямой, красивый... Чего ему это стоило — мама дорогая.
— Подозреваю, что половина из них имеет приказ доставить тебя в замок, — продолжил брат. — А другая — убить.
— Ничего, — я обнял его и очень осторожно похлопал по спине. — Как-нибудь доберусь.
— Тогда удачи тебе, брат, — лицо Золтана осветилось чудесной улыбкой. Вспыхнуло — и погасло. — И... Прости за то, что хотел тебя убить.
— Давно простил, — отмахнулся я. — Ведь ты же не со зла.
Голубые глаза его прищурились, в них запрыгали недобрые смешинки. Стало быть, иронию братец уловил... Это радует. Значит, мы на одной волне.
Ведь я человек не злопамятный. Отомщу — и забуду.
— Ну... я пошел, — сказал я Зорьке, проводив взглядом почтальона на диковинном трёхколёсном чуде высотой с пианино.