Спиди обнял Джека за плечи, и некоторое время они сидели на бордюрном камне. Дневной портье из «Альгамбры», бледный, худой, подозревающий все живое во всех смертных грехах, вышел из ворот с толстой пачкой конвертов. Спиди и Джек наблюдали, как он идет к пересечению Аркадия-авеню и Бич-драйв, чтобы бросить конверты в почтовый ящик. На обратном пути он смерил Джека и Спиди подозрительным взглядом и направился по дорожке к отелю. Его макушка виднелась поверх широких зеленых изгородей.
Затем до них донеслись звуки открывающейся и закрывающейся парадной двери, и Джек вновь ощутил осеннюю заброшенность этого курортного городка. Широкие пустынные улицы. Длинный пляж с пустующими дюнами сахарно-белого песка. Пустой парк развлечений с вагончиками «американских горок», укрытыми брезентовыми чехлами, и запертыми на замок будками касс. Быть может, мать привезла его сюда, чтобы показать, каков он, конец света.
Спиди склонил голову набок и мелодично запел:
– «Я ходил по городу… Я играл и пел… Лето пролетело, и зима грядет… Значит, время, значит, вновь меня дорога ждет…»
Он замолчал и посмотрел на Джека.
– Ты чувствуешь, что тебе пора отправляться в путь, Странник Джек?
От ужаса у мальчика перехватило дыхание.
– Да, – наконец выдавил он из себя. – Если это поможет. Поможет ей. Мне удастся ей помочь, Спиди?
– Удастся, – очень серьезно ответил старик.
– Но…
– Да этих «но» вагон и маленькая тележка, – прервал его Спиди. – Целый товарняк «но», Странник Джек. Я не обещаю тебе легкую прогулку. Я не обещаю тебе успех. Не обещаю, что ты вернешься, а если и вернешься, нет уверенности, что твои разум и тело по-прежнему останутся единым целым. Немалую часть пути тебе придется пройти по Долинам, потому что Долины гораздо меньше. Ты это заметил?
– Да.
– Я так и подумал. Потому что с чайкой ты, конечно, встретился на дороге.
Тут Джек вспомнил о вопросе, который хотел задать раньше, и хотя он вроде бы был не к месту, не смог сдержаться:
– Я исчез, Спиди? Ты видел, как я исчез?
– Ты ушел, – ответил старик и резко хлопнул в ладоши. – Раз – и нет тебя.
Джек почувствовал, как медленная, неохотная улыбка растягивает его губы… и Спиди улыбнулся в ответ.
– Хотелось бы мне как-нибудь проделать такое в компьютерном классе на уроке мистера Бальго.
Спиди рассмеялся, как ребенок. Джек присоединился к нему. От смеха он повеселел, как чуть раньше повеселел, попробовав ежевику.
Но через несколько секунд Спиди вновь стал серьезным.
– Есть причина, по которой ты должен побывать в Долинах. Ты должен кое-что принести. Кое-что могущественное.
– И это кое-что там?
– Да.
– Оно поможет моей матери?
– Да… и другой.
– Королеве?
Спиди кивнул.
– Что это? Где это? Когда я?..
– Придержи лошадей. Остановись! – Спиди поднял руку. Губы его улыбались, но глаза оставались серьезными. – Всему свое время. И вот что еще… Джек, я не могу сказать тебе то, чего не знаю… или то, чего говорить мне не велено.
– Не велено? – в недоумении переспросил Джек. – Кто…
– Опять ты за свое, – прервал его Спиди. – Теперь слушай, Странник Джек. Уйти ты должен как можно быстрее, прежде чем покажется этот Блоут и посадит тебя…
– Слоут.
– Да, он самый. Ты должен уйти до его приезда.
– Но он будет доставать мою мать, – ответил Джек, гадая, а почему он это сказал: то ли потому, что это правда, то ли потому, что искал предлог избежать путешествия, в которое отправлял его Спиди, словно отказывался от еды, которая могла быть отравленной. – Ты его не знаешь! Он…
– Я его знаю, – ровным голосом возразил Спиди. – Я знаю его давно, Странник Джек. И он знает меня. Носит шрамы, оставленные мной. Они не видны… но они есть. Твоя мама позаботится о себе. Во всяком случае, какое-то время ей придется заботиться о себе. Потому что ты должен идти.
– Куда?
– На запад, – ответил Спиди. – От этого океана к другому.
– Что? – Джек пришел в ужас при мысли о такой дистанции. Потом подумал о рекламном ролике, который видел по телевизору тремя днями раньше: мужчина набирал в тарелку еду со шведского стола на высоте тридцати пяти тысяч футов и выглядел совершенно невозмутимым. Джек много раз летал с матерью с одного побережья на другое, и особое удовольствие ему доставляли полеты из Нью-Йорка в Лос-Анджелес – тогда солнце не заходило целых шестнадцать часов. Ты словно обманывал само время. И летать было так легко.
– Могу я туда полететь? – спросил он Спиди.