Трясти его капитан перестал, но смотрел настороженно.
– Все хорошо, – повторил Джек и резко, со всей силы влепил себе оплеуху. – Ой! – Но перед глазами прояснилось.
Он чуть не умер в кроватке. Они тогда жили в квартире, которую он едва помнил. Мать называла ее Дворцом техниколоровой мечты, потому что из гостиной открывался прекрасный вид на Голливудские холмы. Он чуть не умер в кроватке, и его отец и Морган Слоут в это время пили вино, а когда выпьешь много вина, часто писаешь, и он достаточно хорошо помнил, что во Дворце техниколоровой мечты путь из гостиной до ближайшего туалета лежал через комнату, в которой стояла его кроватка.
Он это увидел: Морган Слоут поднимается, широко улыбаясь, говорит что-то вроде: «Секундочку, Фил, сейчас вернусь». Его отец пропускает эти слова мимо ушей, даже не смотрит на Моргана, потому что Стог Колхун как раз сворачивает в бараний рог злополучного соперника. Морган выходит из ярко освещенной гостиной в полумрак детской, где маленький Джеки Сойер спит в винни-пуховой пижамке, маленькому Джеки Сойеру тепло и уютно в сухом подгузнике. Он увидел, как дядя Морган украдкой оглядывается на светлый дверной проем в гостиную, его лоб собирается морщинами, губы поджимаются, превращая рот в узкую полоску, совсем как у озерного окуня. Он увидел, как дядя Морган берет с кресла подушку, осторожно, но решительно накрывает ею всю голову младенца и прижимает одной рукой, подсунув вторую Джеки под спину. Когда всякое шевеление прекращается, дядя Морган возвращает подушку на кресло, в котором обычно сидит у кроватки Лили, и идет в ванную, чтобы отлить.
Если бы его мать не пришла практически сразу, чтобы проверить, как он…
Джека пробил холодный пот.
Так оно и было? Так могло быть. Сердце подсказывало, что так и было. Слишком уж идеальное совпадение, удивительное.
В возрасте шести недель сын Лауры Делессиан, королевы Долин, умер в своей кроватке.
В возрасте шести недель сын Фила и Лили Сойер чуть не умер в своей кроватке… и Морган Слоут находился рядом.
Его мать всегда заканчивала эту историю шуткой: как Фил Сойер едва не разбил их «крайслер», мчась в больницу, хотя Джеки уже задышал.
Очень смешно, все верно. Да.
– Теперь пошли, – поторопил его капитан.
– Хорошо. – Слабость и оцепенение не проходили. – Хорошо, давайте…
– Ш-ш-ш! – Капитан повернулся на звук приближавшихся голосов. Справа их отделяла от коридора стена не из дерева, а из плотной парусины. Она заканчивалась в четырех дюймах от пола. В просвете были видны сапоги. Пять пар солдатских сапог.
Один голос выбился из общего шума:
– …не знал, что у него есть сын.
– Да перестань, – ответил второй, – ублюдки только и делают, что плодят ублюдков… это ты должен знать очень хорошо, Саймон.
Последовал грубый гогот – так обычно смеялись старшеклассники в школе Джека, из тех, кто пускал по кругу косячки за мастерской и обращался к младшим загадочными, но иногда пугающими словами: вафлер, и рукоблуд, и марфодит. И после каждого такого слова следовал приступ гогота, какой он только что услышал.
– Заткнитесь! Быстро заткнитесь! – Третий голос. – Если он вас услышит, не успеет тридцать раз взойти солнце, как вы будете патрулировать Пограничье!
Кто-то что-то сказал, но так тихо, что Джек не разобрал ни слова.
Опять смех, более сдержанный.
Еще одна неразборчивая фраза.
И удаляющийся смех.
Джек посмотрел на капитана. Тот не отрывал глаз от парусиновой стены, его губы разошлись в злобном оскале. О ком говорили солдаты, сомнений не вызывало. А если они это говорили, кто-то мог их слушать… кто-то, кому это слышать не следовало. И кто-то мог задаться вопросом: а откуда взялся этот внезапно появившийся бастард? Даже такой ребенок, как Джек, это понимал.
– Ты услышал достаточно? – спросил капитан. – Нам надо идти. – Похоже, ему хотелось вновь тряхнуть Джека… но он не решился.
И тебе велели… приказали… уж не знаю что… идти на запад, так?
Он менялся, подумал Джек. Менялся дважды.
Первый раз – когда Джек показал ему акулий зуб, который был резным медиатором в мире, где товары по дорогам развозили грузовики, а не запряженные лошадьми телеги. И второй раз, когда Джек подтвердил, что собирается на запад. Угроза в его поведении сменилась желанием помочь… в чем?