Он вновь замер, услышав донесшийся из черноты звук, очень похожий на тихий смешок. В следующую секунду из глубин тоннеля разлился запах, знакомый, пусть пока Джек и не мог определить, где с ним сталкивался, резкий, сильный и мускусный.
Мальчик оглянулся. Вход в тоннель уже наполовину скрывшийся благодаря повороту стены, находился далеко-далеко и размером не превышал кроличью норку.
– Кто здесь? – спросил он. – Эй? Есть здесь кто-нибудь? Кто-нибудь?
Кажется, дальше по тоннелю зашептались.
Он не в Долинах, напомнил Джек себе, в самом худшем случае он мог спугнуть какого-то глупого пса, зашедшего в тоннель, чтобы вздремнуть в прохладной темноте. И тогда он просто спас псу жизнь, разбудив до того, как его раздавит автомобиль.
– Эй, песик! – крикнул он. – Песик!
И тут же его вознаградили звуки лап, бегущих по тоннелю. Но… они приближались или удалялись? Прислушиваясь к мягкому постукиванию, он не мог определить, бежит ли животное к нему или от него. Потом подумал, что источник этих звуков, возможно, не впереди, а сзади, повернул голову и обнаружил, что входа в тоннель уже не видно.
Что-то заскреблось в футе или двух позади, Джек рванулся вперед и сильно ударился плечом об изгибающуюся стену.
Разглядел в темноте силуэт – вроде бы собачий. Джек шагнул и снова остановился – он настолько потерял ориентацию, что решил, будто перенесся в Долины. Тоннель наполнял резкий мускусный, животный запах, и приближался к нему точно не пес.
Дуновение холодного воздуха принесло новые запахи: машинного масла и перегара. Джек чувствовал, что силуэт все ближе.
Лишь на мгновение перед ним возникло зависшее в темноте лицо, словно подсвеченное изнутри слабенькой, едва тлеющей лампочкой: длинное, обиженное, только кажущееся молодым. Ему сопутствовали запахи пота, машинного масла, перегара. Джек вжимался в стену, подняв кулаки, и стоял так даже после того, как лицо растворилось в темноте.
Охваченный ужасом, он подумал, что слышит шаги, легкие и быстрые, удаляющиеся к входу в тоннель, и, оторвав взгляд от квадратного фута черноты, оглянулся. Темнота, тишина. Тоннель опустел. Джек сунул руки под мышки и откинулся на кирпичную стену, прижавшись к ней рюкзаком. Через минуту продолжил путь.
Выйдя из тоннеля, он обернулся, чтобы посмотреть в него. Никаких звуков, никаких странных существ, спешащих к нему. Он приблизился к тоннелю на три шага, всмотрелся в его жерло. А потом сердце его чуть не остановилось, потому что к нему летели два огромных оранжевых глаза. Половину расстояния, разделявшего их и Джека, они преодолели в считанные секунды. Он не мог сдвинуться с места: его ноги по лодыжки ушли в асфальт. Наконец он сумел вытянуть перед собой руки, ладонями вперед, словно пытаясь оттолкнуть опасность. Глаза надвигались на него, загудел клаксон. За секунду до того, как автомобиль вырвался из тоннеля – за рулем сидел краснорожий мужчина, размахивая кулаком, – Джек успел отпрыгнуть в сторону.
– ГО-О-ОВ-НЮ-Ю-Ю… – донеслось из перекошенного рта. Еще не придя в себя, Джек повернулся и смотрел, как автомобиль мчится вниз по склону к городку, судя по всему, Оутли.
Расположенный среди заброшенных полей Оутли расползался от двух основных улиц. Первая, продолжение Милл-роуд, начиналась от огромного обшарпанного здания, возвышавшегося посреди большущей автостоянки. Фабрика, подумал Джек. Далее тянулись салоны подержанных автомобилей (с обвисшими флагами), рестораны быстрого обслуживания (великие американские сиськи), боулинг с гигантской неоновой вывеской («БОУЛ-А-РАМА!»), продовольственные магазины, заправочные станции. После них Милл-роуд превращалась в пять или шесть кварталов делового района, со старыми двухэтажными домами, перед которыми автомобили парковались капотом к тротуару. На другой основной улице, понятное дело, находились дома самых важных жителей города – большие, с верандами и широкими лужайками. На пересечении этих улиц в свете предвечернего солнца мигал красным светофор. Еще один светофор, кварталах в восьми, загорелся зеленым. Неподалеку находилось большое здание с множеством окон, которое выглядело как больница для душевнобольных, хотя, вероятнее всего, было школой. Эти улицы окружали маленькие домики, среди которых встречались постройки непонятного предназначения, огороженные высоким сетчатым забором.
Многие окна фабрики были выбиты, а часть окон в центре города закрывали листы фанеры. В обнесенных сетчатым забором бетонированных дворах лежали груды мусора. Даже дома важных горожан казались запущенными, с просевшими половицами веранд, облупленной краской. Принадлежали они, похоже, владельцам автосалонов, стоянки которых заполняли непродаваемые автомобили.