***
У дона Альвареса, капитана галеона под названием «Маравийяс», при виде незнакомого корабля, шедшего странным курсом прямо на них, зародились смутные подозрения. Эти подозрения переросли в ужас, когда он заметил, что их собираются атаковать.
Он тотчас отдал приказ готовиться к бою. Канониры со всей возможной поспешностью принялись заряжать пушки, однако пираты были слишком близко и на этот раз отсалютовали бортовым залпом в упор. Раздался оглушительный грохот, красный борт противника скрылся в дыму. Испанцы торопливо и практически наугад дали ответный залп. Несколько ядер угодило в фальшборт «Арабеллы», и во все стороны полетели обломки, остальные с воем пронеслись над головами корсаров, кое-где повредили такелаж и прорвали паруса.
Но огонь «Маравийяс» не заставил «Арабеллу» сбавить ход, и Джереми Питт уверенно вел ее к «Санта Марии». Для испанцев же меткость канониров Огла стала роковой: несколько больших пробоин зияли почти на уровне ватерлинии. Волны уже начали их захлестывать.
Дон Альварес был вне себя от ярости и унижения. Он поминал родителей и прочих родственников проклятых пиратов в выражениях, которые заставили бы покраснеть завсегдатаев таверн его родной Севильи, и не собирался спускать наглецам нанесенную обиду. Галеон медленно развернулся бортом к пиратам. Капитан надеялся продольными залпами повредить румпель или сбить рангоут неприятеля.
К несчастью для испанцев, к этому времени «Арабелла», стремительно меняя галсы, описала изящную дугу перед вторым галеоном, «Санта Марией», и приближалась уже к его левому борту. Открой сейчас «Маравийяс» огонь, ядра неминуемо поразили бы и второй испанский корабль.
Несмотря на воду, все больше прибывавшую в трюмы, дон Альварес приказал идти к «Санта Марии». Он взбежал на нос своего корабля, взывая к небу и умоляя его не оставлять своей милостью благочестивых католиков…
… То ли у этих католиков было что-то не так с благочестием, то ли в небесной канцелярии приняли во внимания католичество Питера Блада, но в как раз в этот миг раздался громкий треск. Дон Альварес повернул голову и остолбенел, глядя на побежавшую по грот-мачте трещину. Видимо, она появилась еще во время шторма, но была настолько неприметной, что в тусклом свете утра и в суматохе, царившей на галеоне, на нее еще не успели обратить внимание. Теперь же трещина неумолимо расширялась. Матросы, проявляя необыкновенную скорость и ловкость, спускались по вантам. Каким-то чудом грот-мачта все же не рухнула, но продолжала зловеще потрескивать над их головами.
Залп пиратов по «Санта Марии» прозвучал последним аккордом, завершающим моральный разгром капитана Альвареса.