***
Питер Блад перевел дух и оглядел каюту, напоминающую лазарет в разгар баталии. Ослабевший кот, забинтованный и со связанными на всякий случай лапами, лежал на его койке. Пятна крови покрывали стол. Пришедший в себя Волверстон сидел на полу, потирая ушибленный при падении бок, Хагторп совсем скорчился на рундуке, а Дайк зажимал прокушенную кисть здоровой рукой и ругался так затейливо, что Питер даже узнал пару новых оборотов.
— Ник, хватит, не смущай кота. Черт, мне словно пришлось иметь дело со взводом тяжелораненых. Ну, Нэд, не ожидал я от тебя подобного! Как невинная девица из пансиона мадемуазель Блэйк или госпожи Масгров! — Бладу вдруг пришли на ум девственницы Таунтона, что-то там вышивавшие на знаменах Монмута.
Смущению грозного морского волка не было предела, его лицо из зеленого стало багровым.
— Это же надо было так орать… — проворчал он и отвернулся. Потом его взгляд сфокусировался на бутылке рома, и Нэд просиял: — Ну, сейчас-то можно? Для поддержания сил!
— Можно. Налей и мне, уморили вы меня со своим зверем. Вот закончу с Хагторпом… Нат, твоя очередь. Только не вздумай тоже падать в обморок, — добавил Блад, глядя на смертельно бледного Хагторпа. — Нэд, и этому спасителю котов тоже. Ах, да, еще же твоя рука, Николас... Всем наливай!
***
Блад вышел на палубу и с наслаждением подставил взмокшее лицо свежему ветру. К его удивлению, возле дверей столпились почти все свободные от вахты члены команды. Судя по комично похоронным выражениям их физиономий, пираты всерьез опасались печального исхода операции. И немудрено: стоило только послушать душераздирающие кошачьи вопли, забористую брань и крики людей, доносившиеся прежде из капитанской каюты.
— Надеюсь, что выживет, ведь кошки живучи, — ответил Питер на немой вопрос в их глазах.
Коллективный вздох облегчения, наверно, мог бы качнуть корабль, и Бладу пришло в голову, что находка на «Санта Марии» была гораздо более ценной, чем это казалось на первый взгляд. Кто бы мог подумать, что его жестоким корсарам было необходимо излить на кого-то ласку, а их огрубевшие души тоже нуждались в привязанности.
***
На следующий день для обсуждения дальнейших планов в капитанской каюте собрались офицеры «Арабеллы». Но это совещание не задалось с самого начала: все только и делали, что разглядывали Сэра Фрэнсиса, к слову сказать, чувствовавшего себя довольно бодро.
Волверстон на правах спасителя попытался потрепать кота за ушами, был мгновенно наказан ударом когтистой лапы и возмущенно вскричал:
— Никакой благодарности! Еще лапу на меня поднимает!
Присутствующие расхохотались при виде обескураженного гиганта.
— Послушай, Фрэнки, — наставительно произнес он, издали погрозив коту пальцем, — если капитан примет окончательное решение о зачислении тебя в команду, в чем я еще не уверен, ты должен привыкать к дисциплине и субординации, как и подобает порядочному корабельному коту.
Кот зашипел и яростно уставился на него.
— Ему не нравится, что ты зовешь его уменьшительным именем, Нэд, — усмехнулся Питер. — А вопрос о его принятии в команду уже решен. Будет нашим талисманом, да и крысам не поздоровится. Вы позволите, Сэр Френсис? — синие глаза капитана потеплели, он протянул руку и осторожно коснулся пальцами лба животного. Кот зажмурился и благосклонно принял ласку.
Дайк ехидно сказал, баюкая перевязанную руку:
— Больше уважения, Нэд!
— Он просто не понимает по-английски. Бедолага плавал на испанском корабле, — высказал предположение Питт.
— Не понимает?! Черта с два, он сразу разобрался, кто тут главный! Вот ведь хитрюга, — возразил гигант. — Талисман… А что, мне нравится. Такого точно ни у кого нет. В Кайоне я встречал нескольких парней с дурными птицами на плечах…
Последовал новый взрыв хохота.
— Да, Нэд, если ты попытаешься водрузить Сэра Фрэнсиса на плечо, — отсмеявшись, сказал Блад, — мне придется запастись нитками…
— Ничего, я еще приручу его, вот увидите! — Волверстон был не из тех, кто легко сдается.
— Увидим, — не стал возражать капитан Блад. — А теперь я бы все-таки попросил всех присутствующих сосредоточиться на наших насущных делах.
Прошло еще несколько дней, и, к радости всей команды, Сэр Фрэнсис подтвердил верность суждения о живучести кошек. Его разума хватило, чтобы понять: люди не желают ему зла, — и кот покорно позволял Бладу перевязывать себя. Сэр Фрэнсис отличался завидным аппетитом и быстро набирался сил. Несмотря на ужасный вид раны, внутренних повреждений, как того опасался Питер, не было. Вскоре кот покинул лежанку, устроенную для него в капитанской каюте, и отправился исследовать свое новое место обитания.