- 5 -
Великолепный закат расцветил небо яркими красками. Маленькие солнца ослепительно вспыхивали на меди орудийных стволов, и корабль с алым корпусом сам казался порождением огня. Море ластилось, игриво плескало волнами в борт, будто извиняясь за свой внезапный гнев, обрушенный на людей в начале их плавания.
На самом носу «Арабеллы», на бушприте, сидел Сэр Фрэнсис.
Хотя напоминающая офицерскую перевязь повязка все еще охватывала его бок, кот уже поправился, превратившись в полного достоинства некрупного зверя, обладателя короткого, но густого черного меха.
Сэр Фрэнсис прекрасно освоился — очевидно, он был знаком с жизнью на корабле. Он внимательно разглядывал каждого члена команды янтарными глазами, изучая, запоминая и вынося вердикт.
Тех, кто не смог снискать его расположение, можно было выявить по роскошным царапинам. Да и что касалось остальных корсаров — мало кто мог похвастаться дружбой с гордым зверем. Кот отличался независимым характером и делал исключение лишь для особо избранных, к коим относились прежде всего капитан Блад и Хагторп.
К капитану Сэр Фрэнсис проникся уважением, ну, а Хагторп, разумеется, заслуживал самой глубокой признательности. Когда к Сэру Фрэнсису вернулась прежняя ловкость, он незамедлительно это доказал.
***
Сменившийся с ночной вахты Нат только успел блаженно вытянуться на своей койке, как вдруг ему на грудь шлепнулось нечто шевелящееся. Завопив от неожиданности, он отбросил мохнатый комок в сторону и обнаружил рядом с собой Сэра Фрэнсиса. Кот застыл над лейтенантом, всем своим видом демонстрируя неодобрение. Комок оказался полупридушенной крысой, которая с писком исчезла в темноте. Кот не сделал попытки снова ее поймать: он был слишком возмущен бестолковостью человека. Нат выдохнул и, вспомнив привычки другого кота, «служившего» на одном из кораблей флота Его Величества, пришел к выводу, что Сэр Фрэнсис преподнес крысу в качестве позднего ужина. С доставкой в постель. Хагторп содрогнулся от отвращения. Послушалось недовольное ворчаниеразбуженного Волверстона, с которым они делили каюту.
— М-м-мя-я-я-я, — наконец разочаровано протянул Сэр Фрэнсис, спрыгивая на пол.
Ничего-то не понимают эти двуногие! Он принес добычу живой, даря возможность хозяину самому расправиться с ней, а вместо благодарности тот издает такие грубые немелодичные звуки, более того — позволяет добыче удрать. Хорошо, в следующий раз он поступит мудрее…
Не прошло и часа, как Волверстон подпрыгнул от нового вопля, перешедшего в отчаянную ругань. Секунду назад Хагторп вытащил из-под бока очередной «трофей» и теперь держал крысу за хвост, проклиная тот час, когда решил спасти черного мерзавца, а оскорбленный в лучших чувствах Сэр Фрэнсис молнией метнулся прочь из каюты, гневно плюясь и фыркая.
— Якорь тебе в задницу! — добавил волк свое веское слово к проклятьям Хагторпа, а затем обратился к Всевышнему, требуя объяснить, за какие грехи тот послал ему столь беспокойного друга, да еще поселил их в одной каюте.
С другой стороны послышался голос Питта:
— Кому там неймется?
— Это все кот, Джерри, — зычно отозвался Волверстон.
— Чтоб вас всех черти взяли! — возмущенно крикнул штурман. — Дадите поспать?
— А вот ты и поговори с Сэром Фрэнсисом. По-испански — может, поймет, — издевательски предложил старый волк.
Впрочем, постепенно стороны достигли компромисса: кот оставлял «трофеи» на полу, а Нат, попривыкнув, больше не тревожил сон соседей своими криками.
***
Джереми Питт тоже удостоился великодушной снисходительности, выразившейся в том, что Сэр Фрэнсис регулярно устраивался почивать на картах и его штурманских расчетах.
— Ну и что мне с ним делать? — в первый раз обнаружив разлегшегося гостя, спросил Джереми у капитана.
Блад заметил:
— Исповедующие ислам утверждают, что их пророк Магомет отрезал рукав своего халата, чтобы не тревожить спящего кота…
— Будь это халат, я бы тоже пожертвовал им, — пропыхтел молодой штурман, осторожно вытягивая листы из-под не изволившего даже приоткрыть глаза благородного сэра.
А вот Волверстону долго пришлось держаться в отдалении, что вызывало у старого волка праведный гнев.
— Ведь это я тебя спас! — укоризненно втолковывал он неблагодарной твари.
Ответом на это был презрительный взгляд, и Сэр Фрэнсис удалялся, гордо помахивая хвостом, не желая забывать непочтительное обращение со своей персоной.
Но в конце концов кот с видом святого, оказывающего величайшую милость закоренелому грешнику, принял подношение от Нэда в виде кусочка копченой говядины.
— Ага! — воодушевился гигант. — Дело пошло! Эй, Фрэнки, иди сюда, у меня еще есть!
Кот пренебрежительно фыркнул и отвернулся.
— Ну ладно, ладно… Сэр Фрэнсис, кис-кис…
Кот оценивающе глянул на Волверстона, потом принюхался. Видимо, результат его устроил, потому что он подошел ближе и выжидательно замер. Нэд бросил ему еще один кусочек мяса, и кот неторопливо приступил к трапезе. Затаив дыхание, Волверстон осмелился дотронуться до его спины. Сэр Фрэнсис вздрогнул, но стерпел прикосновение.
— Уф, — выдохнул корсар, вытирая пот, — будто в абордаже побывал. Давно бы так. Эх, ты, Талисман…
На следующий день вся команда «Арабеллы» в состоянии крайнего изумления наблюдала, как Волверстон величественно шествовал по палубе с черным котом, восседающем на его плече. Оставалось загадкой, как Нэд мог терпеть впившиеся когти, а главное — как уговорил кота сидеть смирно. Волверстон лишь ухмылялся, утверждая, что все дело в правильном подходе, но подробностями делиться не желал. Что касается когтей, то позже под его рубахой обнаружился широкий кожаный ремень, сооруженный из испанских запасов, и это вызвало беззлобные подначки.
Нэд насмешливо щурил единственный глаз и предлагал подержать Сэра Фрэнсиса всем желающим, однако никто из корсаров не отважился на такое геройство.