— Потому что они все седеют, — предположил Джек.
Талли смеялась, ей очень хотелось погладить его по голове.
Вернулась медсестра и сказала, что Джеку пора идти. Он поднялся и так выразительно взглянул на сестру, что та скрылась за дверью.
— Когда ты вернешься домой? — спросил он.
— Завтра. Робин приедет утром и заберет меня.
— Мне стоит завтра выходить на работу? — спросил он после едва заметной паузы.
— Конечно, почему нет? — сказала Талли, думая: «Он всего лишь красит наш дом. Что мне скрывать?» Но мысль о том, что перед Робином придется притворяться, будто Джек не знает о печальном инциденте с мистером Слэттери, угнетала ее. Притворяться совсем не хотелось. — Приходи в четверг. Так будет лучше.
Он кивнул, положил руку на ее забинтованную голову.
— Надеюсь, тебе скоро станет лучше, Талли.
Она улыбнулась.
— Мне уже лучше.
Ночью она плохо спала, хотя мистер Слэттери почти стерся из ее памяти. Мысли о Джеке мешали ей заснуть.
Через день после того, как Талли вернулась домой, ее навестил мистер Хиллер. Она еще неважно себя чувствовала и быстро устала, но он, казалось, был настроен говорить до бесконечности: о проблемах Канзасского отдела социальной и реабилитационной службы, об их агентстве, о греческой философии, о Лилиан. Наконец, о себе. И еще что-то, ах, да, принципы усыновления и подбор опекунов, и как печально, что Талли в этой работе сталкивается с такими неимоверными трудностями, хотя, конечно, доброе сердце подсказывает ей правильный путь. Тра-та-та… тра-татта…
Он говорил и говорил, а Талли мысленно унеслась в кругосветное путешествие: Азия, Африка и Антарктида. Океаны. Индийский. Тихий. Куда же запропастилась подшивка «Нэшнл джиогрэфик»? Верно, на чердаке, в моих вечных картонках.
— Так какой вывод из всего этого, мистер Хиллер? — поинтересовалась в завершение Талли.
— А вам, как всегда, требуется вывод?
— Ничего мне не требуется, — сердито ответила Талли. — Но я слушаю вас уже час и не могу понять, то ли вы пришли извиниться за Лилиан, то ли отчитать меня. А может, нас обеих?
Мистер Хиллер покачал головой.
— Никого. Я вижу, вы неважно себя чувствуете. В больнице мне сказали, что у вас легкое сотрясение мозга.
— Они так сказали? — удивилась Талли.
«Однажды они сказали мне, что у меня шок. «У вас шок», — сказал мне врач «скорой помощи». Шок. Больница. Шок».
Мистер Хиллер откашлялся.
— Я говорил с вашем мужем. Он утверждает, что вы не намерены возбуждать дело. Это правда?
— Да, это так.
— Хорошо. Должен сказать вам, что Лилиан настаивает на передаче детей Слэттери родителям, но я и доктор Коннели считаем, что человек, против которого возбуждено судебное дело, не имеет права воспитывать детей. В лучшем случае нас обвинили бы в безответственности. В худшем — в преступной халатности. Мы предложили Лилиан пересмотреть свои рекомендации. Она была, мягко говоря, недовольна и грозила уволиться Она считает, что мы приняли вашу сторону.
— Мою? Не мою, мистер Хиллер, не мою.
— В любом случае, я не хочу настаивать, чтобы вы подавали в суд. Но если из каких бы то ни было соображений вы решите это сделать, то это пойдет всем на пользу. Это станет веской причиной отказать Слэттери в возвращении детей. Вы сделали бы добро детишкам, Талли.
— Не очень-то весомое, — засомневалась Талли.
— Мне бы хотелось, чтобы недоразумения остались позади и мы бы начали все сначала. А вам надо как следует отдохнуть, прийти в себя. Да и Лилиан тоже надо успокоиться. Возьмите на четыре недели отпуск и какое-то время вы будете на больничном. Я думаю, вы можете рассчитывать на отдых до сентября. Ваши дела на это время возьмет Алан. Он уже согласился. И помните, Талли, мы все хотим как лучше.
— Что, и мистер Слэттери тоже?
— За его поведение я приношу вам свои извинения.
«А за Лилиан? — подумала Талли. — Что, за нее будете извиняться в следующий раз? Лилиан грозилась подать заявление об уходе. А мистер Хиллер не хочет, чтобы она уходила. Что требуется, чтобы заставить Лилиан отказаться от работы, которую она ненавидит?»
Но Талли больше не хотела забивать себе голову служебными проблемами. Целое лето! Целое лето было в ее распоряжении, восхитительное, жаркое, полное солнца и запаха краски лето! Спасибо, Господи, за то, что пути твои неисповедимы.
Пока Джек работал, Талли оставалась дома. Но то, что в мечтах представлялось ей таким восхитительным, имело и свою оборотную сторону. Ни лето, ни солнце не могли утолить жажду, что мучила Талли каждый день и день ото дня становилась все сильнее.