Небо за окном из синего стало серым, когда они заговорили снова.
— Ну, Талли теперь ты так много знаешь обо мне, а я до сих пор ничего о тебе не знаю. Почему? Ответь мне.
— Джек Пендел, — Талли постаралась, изобразить улыбку, — ты знаешь обо мне все. Очень много. Ты человек, который слишком много знал. Причем тогда, когда я даже понятия не имела о твоем существовании. Ты знаешь, что я танцевала в клубах, ты знаешь о моей матери, ты знаешь о Дженнифер. А больше обо мне и знать нечего.
Она смотрела в сторону, и Джек развернул ее лицом к себе, нежно обхватив его ладонями, потом опрокинул ее на постель и поцеловал в глаза.
— Талли, ты такая лгунья. Даже со мной ты не можешь остановиться. Пожалуйста, перестань. Сними свою броню. Сними и расскажи о своем отце. Расскажи мне о нем.
— А если я расскажу тебе, ты поверишь, что я сняла броню?
Он серьезно взглянул на нее.
— Нет. Никогда. Разве что чуть-чуть, так сказать, подняла забрало. Ты никогда не говорила со мной о шрамах у тебя на запястьях, которые, кажется, уже никогда не сойдут. Теперь я знаю, что в твоей жизни было что-то, что оттолкнуло тебя от Дженнифер, толкнуло к этим шрамам, к танцам, ко мне. Что-то. Но я чувствую, что большинство твоих секретов умрут вместе с тобой, Талли. Мне все равно. Это не волнует меня. Я не очень любопытен. Мне было бы вполне достаточно, если бы ты стала спать по ночам, поменьше ходила к Святому Марку, побольше времени проводила со мной. И была ко мне хоть чуть-чуть неравнодушна.
Талли гладила его волосы, его лицо. Чувства переполняли ее.
— Неравнодушна? Джек Пендел, я люблю тебя.
Он поднял на нее изумленные глаза.
— Любишь меня?
— Я люблю тебя, — повторила она, удивляясь, как легко произносятся эти слова.
Джек расплылся в улыбке, как чеширский кот, вскочил, потом подпрыгнул на кровати, вопя:
— Она любит меня! Она любит меня! ОНА! ЛЮБИТ! МЕНЯ!
— Перестань, ненормальный! Кто-нибудь вызовет полицию. — Талли принялась дергать его за волоски на ноге.
Джек свалился на нее и сгреб ее в охапку.
— Она любит меня, — прошептал он в лицо Талли. — Она любит меня.
И они снова занялись любовью. А после, прижавшись грудью к его груди, Талли любовалась им, гладила его руки, целовала в губы. Она целовала его лоб и русые волосы, его скулы и брови. Она целовала его нос и терлась лицом о его небритые щеки. Потом снова целовала его глаза, губы, дышала и не могла им надышаться…
«Я люблю тебя, Джек, я люблю тебя, Джек Пендел, знаешь ли ты, что это значит? Я люблю тебя — и это все, и в этом все, и как же сильно я люблю тебя, если бы ты знал. Я люблю в тебе все. Иначе зачем бы я рассказала тебе секреты моей лучшей подруги и почти все свои? Я люблю тебя, и я расскажу тебе все, все, и все отдам тебе».
Джек Пендел, не открывая влажных глаз, прошептал ей в ответ:
— И я люблю тебя, моя Талли. Я люблю тебя. Знаешь ли ты, как сильно я тебя люблю? Знаешь ли ты, как давно я тебя люблю? Как давно я пал пред тобой? Сколько лет я приезжал и шел в церковь, чтобы увидеть там тебя, нес живые цветы — тебе, сколько лет я искал тебя и расспрашивал о тебе Шейки и приезжал на Канзас-авеню, чтобы увидеть тебя, и ходил на Белые озера, и ел в «Каса», чтобы только встретиться с тобой, увидеть тебя, увидеть твое милое лицо, наблюдать, как ты ходишь, разговариваешь, и целовать твоего малыша. Когда я увидел тебя на дне рождения Дженнифер, я был пьян. Прошло больше года с тех пор, как я видел, как ты танцевала, но я сразу узнал тебя и, помню, подумал: «Все-таки я встретил ее. Я следил за ней в школе, не зная ее имени, и вот — она, это Талли. Та самая Талли, о которой мне столько говорила Джен». Я еще не знал твоего имени. Но я любил тебя даже тогда, немного уже любил. Так, как любят что-то далекое, что-то вне реальной жизни. И все эти годы, после того, как она умерла, я мечтал, чтоб ты узнала: я не ничтожество, мечтал стать твоим другом, и вот, словно по волшебству, мы стали друзьями, и тогда я потерялся в тебе, слился с тобой, ты стала для меня всем… Ты была так сурова, так молчалива, так замкнута… Как я хотел, чтобы ты хоть чуть-чуть открылась мне! Я уезжал, возвращался, опять уезжал, возвращался снова, подолгу задерживался тут. Когда я уезжал, я не мог дождаться Рождества или лета, когда я смогу вернуться и увидеть тебя, увидеть и увезти на озеро Вакеро. Я помню, как танцевал с тобой на свадьбе Шейки, а твой муж бросился спасать тебя из моих цепких пальцев. Все это время я пытался заставить тебя полюбить меня. Я думал: «Я завоюю ее сердце, она разрешит мне покрасить ее дом, когда наконец захочет быть рядом со мной». И вот я понял, что уже скоро…