— Она в мастерской, Робин?
— Ты действительно хочешь знать, где она, Талли? — спросил он.
— Конечно, хочу! Так где же?
— Тогда пошли со мной, — сказал, Робин. — Не снимай пальто.
— Я тоже пойду, — заявил Бумеранг.
— Нет, — ответил Робин. — Ты останешься с бабушкой. Мы скоро вернемся.
Талли, все еще с маленькой Дженнифер на руках вернулась в машину. Они тронулись с места.
— В сотый раз спрашиваю тебя — где машина, Робин?
— Талли, прости меня.
Она стукнула кулаком по приборному щитку.
— Что ты сделал с моей машиной? Что ты, придурок, сделал с машиной Дженнифер?
— Прости меня, Талли. Я был в такой ярости…
— Робин, не надо мне это рассказывать, скажи просто, куда ты дел машину?
— Я тебе ее сейчас покажу, — ответил он, полный решимости, и через минуту они въехали на стоянку Фрито-Лей. Было раннее воскресное утро. Стоянка была пуста, ни одной машины. «Камаро» на стоянке не было.
— Какого черта ты меня сюда привез? — спросила Талли, вытирая слезы. — Я не собираюсь заниматься с тобой любовью.
— Я привез тебя сюда, чтобы показать твою машину, — сказал Робин. — Но кто-то ее уже увел.
— Ты что — оставил ее здесь? — возмутилась Талли. — Ты ее здесь бросил, чтобы ее сперли?
— Нет, Талли, после того, что я с ней сделал, вряд ли кто-нибудь покусился бы на нее.
— А что ты с ней сделал? — тихо спросила она.
— Прости меня, я ее просто изувечил. Я взял тот обрезок трубы, который ты с собой возила, и выбил все стекла, и еще кое-что… Знаешь, даже хорошо, что ты не видела…
Жестом Талли приказала ему замолчать. Несколько минут она не могла ничего произнести.
— Как ты мог так поступить со мной? — наконец спросила она.
— Талли! Как ты могла так поступить со мной?
— Ты подонок.
— Обзывай меня, как хочешь. Я, по крайней мере, попросил прощения.
— Ты просто подонок. Теперь я ни за что не попрошу у тебя прощения..
— О, — удивился Робин, — у тебя, оказывается, другие планы?
— Поехали, — сказала Талли, садясь от него как можно дальше. — Хорошо, что я не видела мою машину. Ты не должен был привозить меня сюда. Ты должен был просто сказать мне. При сыне. Поехали.
Проходили дни. Дни, заполненные сном и едой и невозможностью нормально пописать, — из-за швов было больно. Дни, когда можно было не одеваться. Дни посетителей. Джулия, пока не приехала Лаура и не забрала ее, приходила почти каждый день. Приходила и что-то доказывала, не то уговаривала, не то отговаривала. Талли быстро надоедало вникать. Джулия поминутно твердила, как она счастлива, что Талли осталась жива.
«У меня и выбора-то не было», — думала Талли.
Дни шли за днями. И однажды Талли исполнилось двадцать девять лет, и никто и не вспомнил об этом, только Джек позвонил ей. Через несколько дней вспомнили все, но уже было поздно. Милли приготовила праздничный стол, и Робин попросил ее остаться на ужин. Хедда, Робин, Талли, Милли и Бумеранг ели куриные котлеты, приготовленные Милли, а Дженнифер лежала в столовой в плетеной колыбельке.
— Я почти жалею, — сказала Талли, — о тех годах, когда мне исполнялось то семь, то восемь, то пятнадцать, а я и не подозревала об этом.
Все посмотрели на Хедду и быстро опустили глаза в тарелки, кроме Робина, который, не мигая, смотрел на жену.
— Это что — обязательно? — спросил он Талли, когда они остались наедине. — Тебе необходимо делать так, чтобы всем было плохо? Тебе все еще мало?
Талли не ответила, вышла из комнаты и уселась в кресло-качалку в детской Дженнифер. Там она и уснула. Она вернулась в постель только в три ночи, но Робина в спальне не было. Она сошла вниз, но его и там не оказалось. В конце концов Талли нашла его в комнате Буми. Расталкивая мужа и складывая покрывало с постели Бумеранга, она говорила шепотом:
— Робин, сколько раз я тебя просила? Не кури здесь или хотя бы открывай окно — не надо ему дышать этой гадостью.
— Да, да, да, — отозвался он. — Ты говорила мне.
Проходили дни, заполненные поглощением еды, которую приносила преданная Милли, возней с Дженнифер, которую приносила та же Милли, сменой пеленок и переодеванием Дженнифер, чем, впрочем, тоже занималась Милли. Жаль, что Милли не занималась одеванием взрослых. Тогда Талли могла бы сойти вниз. Или даже выйти на улицу. А так она просто валялась в постели. Единственный в доме телевизор стоял внизу, а спускаться вниз не хотелось. Робин спросил, не хочет ли она, чтобы телевизор перенесли наверх, но и этого ей не хотелось.