– Не знаю, с чем вы пьете, – произнесла она. – Пожалуйста, угощайтесь.
– Люблю черный кофе, безо всего, – ответил я и взял чашку.
Миссис Флетчер положила две чайные ложки сахару в свою чашку и капнула молока. В квартире наверху заскрипели шаги. Где-то за стеной завыли трубы.
– Натали в беде? – спросила она.
– Не знаю. Можно задать вам несколько вопросов?
– Вы за этим пришли, – сказала миссис Флетчер с характерной прямотой умной старухи. Она прожила слишком долгую жизнь, слишком много повидала и не желала тратить время на вежливые обороты.
– Прежде всего я хочу узнать, носила ли ваша дочь подвеску с яшмой. Видели ли вы у нее такое украшение?
– Зачем вам это знать?
– Потому что подвеска с яшмой была найдена на месте убийства.
– А если я скажу вам, что у моей дочери есть такая подвеска, будет ли она замешана в преступлении?
– Ответить честно?
– Почему вы должны меня обманывать?
– Миссис Флетчер, если подвеска принадлежит вашей дочери, то я желал бы узнать, как она туда попала. У вашей дочери может оказаться убедительное объяснение.
– А если она не сможет объяснить?
– Давайте начнем сначала. Принадлежит ли подвеска вашей дочери?
– Подвеска у вас с собой?
– Нет.
– Тогда как я могу ее признать или не признать?
– Имеет ли ваша дочь кулон с яшмой в серебряной рамке?
– Да.
– На яшме вырезан профиль, напоминающий Клеопатру?
– Да.
– Выгравировано на рамке с обратной стороны имя «Натали Флетчер» и стоит ли там дата «69 г. до н.э.»?
– Я никогда не видела обратной стороны кулона.
– Подвеска, которую я описал вам, похожа на ту, что есть у вашей дочери?
– Похожа. Но пока я не увижу подвеску, я не смогу сказать, принадлежит ли она моей дочери.
– Миссис Флетчер, мы с вами не в суде. Я не пытаюсь пришить вашей дочери то, чего она не делала. Но было совершено убийство...
– Вы думаете, моя дочь могла убить?
– Если только она похожа на здоровенного громилу.
– Натали? Вы шутите.
– Какого она роста?
– Пять футов шесть дюймов. Но она очень худенькая. Невесомая. Я часто говорю ей, что у нее истощенный вид.
– Она водит машину?
– Да.
– Какую?
– Микроавтобус «Бьюик».
– У кого-нибудь из ее друзей есть микроавтобус «Фольксваген»? Кто-нибудь из них водит такую машину?
– Я не знаю ее друзей. Я вам больше скажу, я не желаю знать ее друзей. Скорее всего их надо винить за... Ладно, забудьте, что я сказала.
– Миссис Флетчер, когда вы в последний раз видели вашу дочь?
– Что у нас сегодня?
– Формально уже начался вторник.
– Вы всегда путаете это, так же, как я?
– Да. По мне все еще ночь с понедельника.
– Дайте подумать, – сказала она и глотнула кофе. – Я видела ее в субботу. Да. Я было засомневалась: в пятницу или в субботу. Но это была суббота. Да. Теперь я ясно вспомнила. Она только вернулась от доктора.
– От доктора Гирша?
– Да, – удивленно ответила она. – Откуда вы знаете?
– Доктор Гирш – психиатр?
– Нет. Он – терапевт.
– Ваша дочь заболела?
– Нет, это просто профилактический визит.
– И вы видели ее после этого?
– Да. Я пригласила ее на ленч.
– На ней при этом был ее кулон?
– Она всегда носит этот кулон. Понимаете, она...
– Да, миссис Флетчер?
– Не знаю, можно ли вам доверять, мистер Смок.
– Доверяйте, пожалуйста.
Миссис Флетчер вздохнула, опустила чашку и сказала:
– Моя дочь верит, что она – Клеопатра.
– Я уже знаю.
– Я начала догадываться. Когда вы спросили, не психиатр ли доктор Гирш... – Миссис Флетчер вздохнула. – Натали носит подвеску постоянно, она говорит, это подарок от... – Она покачала головой. – Мне очень трудно говорить об этом. Это слишком печально.
– Когда это началось? – спросил я. – Вера в Клеопатру?
– Вскоре после смерти Гарри. Моего сына. Он умер от инфаркта шесть месяцев назад. Натали сказала, он не мог умереть, люди не умирают, они просто переходят в другую жизнь. Затем она стала говорить, что он был Птолемеем Двенадцатым, а она – Клеопатра и... потом она исчезла, и я не знала, где она и здорова ли...
– Когда это было?
– Гарри умер в марте. Пятого марта. Натали уехала отсюда в какой-то апрельский день. Я не представляла, где она, пока в конце концов в июне она не позвонила и не сказала, что снимает квартиру на Оберлин-Кресент.