— Чем ты занимаешься в магазине?
— Зависит от того, кому ты задашь этот вопрос. Спросишь дядю — он скажет, что его внучатая племянница просто помогает ему по мелочам…
— А на самом деле ты ведешь все дела?
— Да он сам это знает, просто не хочет признаваться. У него букинистический магазин. От этого в наше время прибыли не дождешься.
Морин сказала это и немедленно расстроилась, как всегда и бывало при упоминании о работе. Маленький магазинчик не просто не приносил прибыли — он был насквозь убыточен. Морин уже давно думала о том, что ей надо искать настоящую работу, собственно, затем она и поступила в колледж на курсы. Джеки сейчас только девять лет, но ведь еще через девять лет надо будет думать об образовании…
Она со вздохом отправила в рот остатки бутерброда. Без Джеки скучно. Лето он всегда проводил в Шотландии, у сестры Морин, Келли. Келли заведует детским летним лагерем, и Джеки прекрасно проводит там время, а Морин может без помех заниматься по ночам и пропадать на работе целыми днями, не беспокоясь о том, что мальчик надолго остается один.
И все же без него ей было ужасно одиноко и неуютно. Скорее бы кончилось лето! В сентябре она начнет подыскивать себе квартиру, потому что Филип и Сюзанна вернутся в начале октября…
Морин закрыла глаза. Веки словно налились свинцом. У нее нет сил думать об этом сегодня. Она подумает об этом завтра.
— Ты в порядке?
— Что? А… да… ничего страшного. Просто я очень устала. Безумный день какой-то. Надо идти спать.
Для этого следовало первым делом попытаться подняться на ноги, что Морин и попыталась проделать, однако ноги не пожелали слушаться. Ноги уже ушли на заслуженный отдых. Она покачнулась и упала бы, однако могучие руки мужчины подхватили ее и…
Странно. Забытое ощущение. Или вообще никогда не изведанное.
Безопасность. Надежность. Спокойствие.
Запах мужского одеколона. Запах здорового, крепкого тела. Запах мужчины.
Затуманенное сознание сыграло с Морин злую шутку, и она поникла на груди у Дональда О’Брайена, прижалась щекой к широкой груди, еще крепче зажмурив глаза…
К жизни ее вернуло тепло его кожи и собственное бешеное сердцебиение. Смущение окатило жаром бледные щеки. Морин отпрянула, едва не свернув по дороге стол.
— Прости… Я не должна была так…
Прежняя ухмылочка вернулась на лицо Аполлона в полотенце.
— Ничего. Я люблю прощальные поцелуи на ночь.
— Я…
— Расслабься. Все нормально. Давай, я тебя провожу в комнату?
— Нет! Спасибо. Я сама. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, Морин.
Она так и не поняла, что за странная интонация прозвучала в его ответе.
Даже если это и не галлюцинация, то ты все равно сошла с ума, дорогая подруга. Сидишь в одном халате с незнакомцем на кухне, исповедуешься ему, а потом еще и падаешь к нему на грудь. Что ты о нем знаешь? Что он двоюродный брат Филипа?
Ну да, они похожи. То есть они оба высокие, белокурые и загорелые. И характер у них похожий, командовать любят. Вот в этом они могли бы быть не двоюродными, а родными братьями. Что дальше?
Земной шар кишмя кишит высокими, белокурыми и загорелыми мужчинами лет тридцати, которые, тем не менее, не являются родственниками. С другой стороны, среди них то и дело попадаются мошенники самых разных статей. Филип О'Брайен — фигура довольно известная в Буэнос-Айресе, собрать о нем информацию не составляет труда… А может, этот тип сбежал из тюрьмы?
Сейчас она не будет об этом думать, хоть вы ее убейте. Сейчас только сон. Крепкий, освежающий, пусть не слишком долгий, но все-таки, если разобраться, то и минуточки хватит…
Морин провалилась в сон, как в колодец.
Разбудили ее птицы. Морин Аттертон несколько секунд вслушивалась в их трели, а затем, словно ошпаренная, скатилась с постели.
Бензин! Машина! Она опаздывает! Мужчина в доме! Кто он, надо же позвонить Сюзи…
Она кубарем скатилась с лестницы, на ходу собирая свои непослушные черные космы в конский хвост на затылке. Из кухни доносился упоительный запах кофе.
Дональд О'Брайен, свежий и выспавшийся, сидел за столом и читал утреннюю газету. На нем были шорты и футболка, а выражение лица было такое, словно с сегодняшнего дня весь мир принадлежал Дональду О'Брайену. Морин нервно сглотнула, с ужасом чувствуя, как в ней нарастает совершенно неуместное возбуждение.
— Доброе утро. Дональд, я…
— Дон. Дональд напоминает Дональда Дака, а он был дебилом. Поэтому просто Дон. Так меня зовут в семье. Доброе утро, Морин.
— Хорошо. Дон. Я хотела попросить прощения за вчерашнее. Обычно я не веду себя, как малокровная барышня викторианской эпохи.