Только до перевала ещё много-много дней пути. И, по непонятной для Ирви причине, мама всегда мрачнела и закрывала сознание, когда вспоминала свой таль. И очень не хотела, чтобы туда попал Ирви. Но теперь… Другого выхода все равно не было, маль с непробудившимся даром возраста Ирви не выживет один.
Потянув на себя заднюю лапу, Ирви удивился длинной рваной царапине, которой раньше не было. Вспомнил своё падение и лениво подумал, что такими темпами до зимы он не дотянет и до перевала не дойдет. Его неприятно поразило чувство собственного равнодушия, которое, словно мутный туман, охватило его сознание с момента нападения дормитов и гибели мамы, но теперь это было так неважно…
Борд был слишком велик. Ирви никогда не решился бы напасть на него, даже если бы рядом была мама. А теперь это было и вовсе невозможно. Он с тоской вспомнил мамины пачуни и опять попытался убедить себя в том, что добраться до сородичей — это единственная возможность выжить. Его дар ещё не пробудился. Он был слишком мал, чтобы жить один.
Зализав лапу и выбравшись из под-ели с другой стороны, Ирви медленно обошел борда. Кто знает, что у этого животного в голове? Нет, что там в голове, Ирви, конечно, знал — отчётливо ощущал пахнувшие зеленью ленивые, неторопливые мысли. Но отсутствие знаний о повадках этих животных осенью, во время гона, заставляло Ирви осторожничать. Наткнувшись на большой корень, Ирви краем сознания заметил жёлтый всполох и с похвальной прытью схватил убегавшую жмытью.
И взвыл от обиды. В зубах остался только хвост, маленький такой хвостик. Величина сброшенного ящеркой отростка совсем не соответствовала величине ощущаемого Ирви голода и, с тоской провожая глазами взметнувшиеся хвойные иглы, Ирви подумал, что он слишком нетороплив для такой жизни.
Хвост оказался вкусным. Не то чтобы Ирви раньше никогда не ловил жмытий, но эта крохотная победа вдруг всколыхнула в его душе надежду, что все ещё не так плохо. Хвост только раззадорил Ирви, но ещё мучительно захотелось пить. Потянув носом воздух, Ирви уверенно направился в сторону ельника — если верить запаху, то источник был где-то там. Дойдя до прозрачного, совсем крохотного родника,
Ирви с наслаждением напился. Потом, неуклюже покрутившись, плюхнулся в небольшое углубление, наполненное водой, всей тушкой. Тушка полностью не поместилась, но поцарапанная задняя лапа вошла почти вся. Источник мог снять возможное заражение. Мама учила Ирви находить такие, но сейчас ему просто повезло.
Дождавшись, пока лапа начала неметь от холода, Ирви попытался встать. Скользкая почва разъезжалась, когти безуспешно цепляли рыжую расползавшуюся грязь. Почти полностью измазавшись в коричневой гуще, Ирви все-таки выбрался. И удрученно решил, что пора искать другой водоем — ходить покрытым коркой холодной, склизкой субстанции очень не хотелось.
Водоём нашёлся только к закату. К тому моменту Ирви уже почти не различал отдельных травинок, вокруг становилось все темнее. Шкура слиплась в неприятные жёсткие жгутики, и каждое движение причиняло боль. Даже не пытаясь разобраться, куда он попал, Ирви полез в воду, подумав, что уж направление он смог соблюсти.
Вода была холодной и, наверное, прозрачной. Привычно потянувшись разумом, Ирви наткнулся только на бессмысленный фон — рыбы, несколько дорвий. Почти не надеясь на удачу, Ирви попытался послать импульс, так, как учила его мама.
Тихий плеск, почти на грани слышимости, так обрадовал, что Ирви сломя голову ринулся на звук.
Получилось!
Дно ушло из-под лап неожиданно. С головой уйдя под воду, Ирви судорожно вдохнул. Вода заполнила лёгкие, тело содрогнулось, и он забил лапами, пытаясь нащупать дно или хотя бы выбраться на поверхность.
Мали отлично умели плавать. Вот только усталость, корка грязи, покрывавшая тело, почти ледяная вода — казалось, все объединилось против Ирви. Легкие жгло от недостатка воздуха, паника сводила судорогой тело, невозможность вдохнуть приводила в отчаяние. Резкий толчок снизу заставил Ирви буквально вылететь на поверхность озёра. Еще толчок, и твёрдая поверхность больно ударила по измученному телу. Уже проваливаясь в очередное беспамятство, Ирви чётко ощутил рядом чужое, темное, какое-то словно покрытое слизью сознание.