Веки отяжелели настолько, что рассеянный иглами сосен свет казался колючим. Боль уже не просто терзала тело. Она, казалось, стала неотъемлемой частью существования. Той нитью, которая пока еще связывала Ирви с реальностью. Казалось, исчезни она хоть на секунду, и больше никогда не будет у него возможности еще раз вдохнуть этот стылый воздух, пахнущий железом, кровью и докрадой.
Может, они шли по его следу? Тогда они точно найдут его сородичей. Ирви стало неуютно, неприятно кольнуло чувство вины; он мог стать причиной смерти остальных малей. Странную шутку сыграла с ним жизнь — они с матерью лишились их общества и поддержки, а теперь он приведет их к смерти. Но Ирви в зародыше погасил зарождавшееся в душе злорадство. Пусть эти существа, по странной прихоти природы так похожие на него внешне, так отличались от него, но они были живыми и разумными. В тале были детеныши! Они точно не заслуживали такой участи!
Странные резкие звуки привлекли его внимание. Судорожно вздохнув и сжавшись в предвкушении новой волны боли, Ирви открыл глаза. Мутная марь, заполнявшая теперь мир, пропустила неведомое существо, смотревшее на него… с сочувствием? Радужные сполохи заполнили горизонт. И своим, пусть ещё не полностью окрепшим, даром, Ирви почувствовал — это его разум. Этого незнакомого существа — не дормита! Устало смежив веки, Ирви желал лишь одного — слиться с этим солнечным разумом, быть рядом…
****
— Саймон! С ума ты сошёл, что ли? Подумай дырявой своей головой! Пол с тебя три шкуры спустит! Мы не можем это сделать! — визгливый голос Тома отвлекал, мешал сосредоточится. Саймон досадливо поморщился и постарался отстраниться от крика напарника. Сейчас важнее было понять, насколько они могут помочь. Может ли этот зверь, израненный настолько, что тропа казалась чёрной от крови, выжить. Саймон решал для себя не то, стоит ли игра свеч и грозящих неприятностей, если его афера не удастся. Это волновало его меньше всего, он твёрдо решил, что не оставит в беде этот истерзанный комок меха. Он решал, сможет ли зверь перенести транспортировку. В очередной раз вздрогнув от истошного крика Тома, Саймон решительно обернулся.
— Я все знаю. Не трать время на очевидные доводы. — Решительно сжатые челюсти Саймона, заставили Тома замолчать. Он достаточно хорошо знал своего напарника, чтобы понять — тот не отступится. — Я не могу оставить малыша в таком состоянии! Пол может снять с меня хоть десять шкур, этот пёс поедет с нами!
Том взвыл от безысходности:
— Какой пёс? Саймон! Ты в своём вообще уме? Это ИС-2246! Ты же биолог, Саймон! Ты вообще понимаешь, кого мы можем привезти?!! А как же четвёртое правило?!
Саймон со злой усмешкой наблюдал за истерикой напарника. Разумеется, во многом Том был прав. Но…
Он не мог.
Просто не мог. Что-то — предчувствие, интуиция, может быть, совесть — не давали оставить зверя без помощи. Саймон ещё раз вздохнул и упрямо вскинул взгляд:
— Я не оставлю малыша…
Напарник с тоской во взгляде опустился на землю, схватившись за голову:
— С чего ты вообще взял, что это малыш? Он ростом с теленка! Может, он ядовит, как тридцать гадюк, и вредоносен, как десяток скунсов! — голос Тома звучал глухо. Космодесантник понимал, что ведёт себя крайне непрофессионально. Как и Саймон. Но полтора года в криокамере и ещё два года бодрствования в бескрайнем и безжизненном космосе, казалось, подорвали всю натренированную беспристрастность.
Саймон осторожно ощупывал зверя, стараясь, чтобы касания были невесомыми. Но существо негромко стонало, когда бережные руки человека раздвигали слипшиеся от крови пряди.
— Том! — негромко позвал Саймон. И, оглянувшись на напарника, скороговоркой продолжил: — У меня нет времени тебя убеждать, ладно? Я старший в рейде, смирись. Я возьму все на себя. Мы берём малыша с собой. Я разбираюсь в собаках. Ему не больше года. Ты же видел сам — планета абсолютно земного типа, даже без допусков! Вызови транспортировочную капсулу… — Саймон неловко сглотнул ком, застрявший в горле. — Пожалуйста…
Напарник отрицательно качнул головой.
Саймон не любил просить. Уже то, что он так стремится убедить Тома, а не отдать приказ, может навести напарника на ненужные мысли. Но четвёртое правило было даже выше прямых приказов старшего по рейду. Каждый из них должен был руководствоваться этими восемью правилами, почти вырезанными на костях первопроходцев. Но в данном случае… Саймон попробовал подойти с другой стороны:
— Ну давай рассудим здраво: планета пуста. Колонизаторы не нашли никаких поселений, строений, рисунков, надписей. Ни-че-го! Жизнь белковая, почти полный аналог земной. Фауна, флора… Да оглянись вокруг! Карантин для этого зверя будет не менее полугода, медики и космологи просканируют его вдоль и поперёк и, если понадобится, вывернут наизнанку. Мы здесь ещё пару дней… Ну, хотя бы окажем помощь и вернем обратно!