- Фёдор, на зеркала в сорок восьмом квадрате упал инопланетный корабль. Потом он самоликвидировался и восстановил зеркала, по принципу, как мы нашим прибором их восстанавливаем.
- Я понял, вы глюк видели? Тогда запишите наблюдения в базу. И счастливой дороги вам. Вы отличные ребята! Спасибо за помощь!
У Игоря не было сил доказывать Фёдору, что тарелка совсем не глюк. Да и как это было сделать, если никаких следов от неё не осталось.
- Спасибо, Фёдор! Удачи тебе! Конец связи.
Мишка уже стаскивал сумки со второго этажа, Игорь взял у него свою и пошел к транспорту. Вдруг он остановился на полпути.
- Миш, ты прибор с лазуритом сложил?
- Да у тебя в сумке.
Игорь поставил сумку на реголит и извлек из неё прибор. Забежав в купол, он положил прибор на стол перед основным экраном. Когда Синица вышел наружу, он увидел вопросительный Мишкин взгляд.
- Фёдору он тут нужнее. Мы на Земле кристалл по пустякам применяли, а тут он жизненно необходим.
- Наверное, ты прав, - согласился Хмелёв.
Тарий
Паруш почувствовал одуряющий запах свежеиспечённого хлеба. Наверное, нет ничего на свете, что могло бы пахнуть так же вкусно. Он открыл глаза и обнаружил себя в доме Нарчатки, которая после отъезда её отца стала воеводой.
Сыну кузнеца никак не удавалось вспомнить, как он попал на теплую печь в главном доме крепости, да ещё и умудрился тут уснуть. "Может быть, когда я сорвался с дерева, то упал и потерял сознание, а потом меня нашли и принесли сюда? - предположил Паруш. - Но почему к воеводе, а не в дом отца?"
Подниматься с мягкой меховой подстилки совершенно не хотелось. После пережитого страха и бессонной ночи в холодном лесу тепло печи было очень кстати. Паруш не мог и предполагать, как это здорово, лежать на истопленной печи, когда всё тело млеет от теплой истомы. Это совсем не то, что спать у чадящего дымом очага, которым отапливались все остальные дома крепости и селищ.
До слуха Паруша донеслись приглушенные голоса. Один из них принадлежал отцу, второй женский - Нарчатке, а в третьем сын кузнеца узнал голос Тария - правой руки воеводы. Иногда ещё его называли волхвом, а за глаза говорили, что он колдун.
- Недобрые силы пришли в движение, - разобрал слова Тария Паруш. - С востока через Тартарию идет монгольский хан Батый, подгоняемый наставлениями хамрайских потомков, обещающих ему несметные богатства и неограниченную власть на полмира. Половина Булгарии уже под ним. Рекой льется кровь нашего народа. Недалёк тот час, когда он встанет у стен нашей крепости.
- Он не может пройти мимо? - спросила Нарчатка.
- Нет. Все мы понимаем, какова его цель. А оставить действующий источник жизни - значит, не достичь этой цели никогда.
- А если он не знает, где источник?
- Судя по тому, как целенаправленно Батыя выводят на Церню, его поводыри пронюхали об этом месте.
- Что нам делать, Тарий?
- Готовиться к битве. Укреплять стены, копать ловушки для вражьих коней, ковать оружие, собирать в крепости воинов из селищ и запасаться продовольствием.
- Скажи мне главное, волхв, - голос Нарчатки звучал, как никогда твёрдо, - у нас есть надежда?
В доме повисла тревожная тишина. Парушу не было видно происходящее в горнице, но он догадался, что Тарий обдумывает ответ.
- Первый раз я не знаю, что сказать. Я не вижу ничего впереди. Это может означать либо мою смерть, либо то, что будущее ещё не определено и возможно всё, что угодно.
- Хорошо, - согласилась воевода, - я больше не буду пытать тебя. Скажи, Мирослав, обратилась она к отцу, - тебе нужны помощники в кузнице? Нам понадобятся наконечники на копья и стрелы, много.
- Сейчас проснётся Паруш и я заберу его с собой. Если дашь ещё троих человек, дело пойдёт быстрее. А больше людей в кузнице не поместится.
Паруш понял, что в скором времени в Дальнее селище к Аргуме он не попадет. Придётся работать в кузнице с утра до вечера. Он пошевелился, и это сразу заметили в доме.
- Ты проснулся, сынок? - голос отца был очень мягким. - Слезай, у нас к тебе разговор есть.
Паруш с неохотой сполз с теплой печи, поправил рубаху и предстал перед столом, за которым сидели Нарчатка, Тарий и отец. Воевода оглядела его с ног до головы, улыбнулась и сказала:
- Паруш, ты прошёл испытание.
Паруш слышал, что большинство мужчин в крепости проходят какое-то испытание. В открытую говорить об этом было нельзя. Всё, что касалось самого испытания: в чём оно заключалось и для чего проводилось, хранилось в большом секрете. Паруш однажды попытался расспросить отца об этом, но получил однозначный ответ: "Когда время придёт, всё узнаешь, а до тех пор не спрашивай". Паруш с нетерпением ждал, когда же придёт это время. И вот теперь оказалось, что он, сам не заметив как, испытание уже прошёл. Он удивленно заморгал и спросил:
- Какое испытание?
- Где ты был до того, как проснулся в этом доме?
- В лесу. Я не знаю, как я попал в ваш дом. Я сорвался с дерева.
- Ты не был в лесу и с дерева не падал.
- Как не падал? Там медведь...
- Медведя тоже не было. И медведь и Кежай, подвернувший ногу, и лес с деревом, нарисовал в твоём воображении Тарий. Он же сделал так, чтобы ты не сомневался в действительном существовании нарисованного. Но главное не в этом. Главное в том, как ты поступил, веря, что всё, окружающее тебя, настоящее. И это говорит о том, что у тебя смелое и доброе сердце, и ты можешь стать посвященным в великую тайну.
Паруш стоял, удивленно раскрыв глаза. Не верить Нарчатке и отцу было никак невозможно. Но и то, о чём она рассказывала, не укладывалось в голове. Выходило, что Парушу всё это привиделось. Но как такое может быть? У него и сейчас пробегал холодок по спине, когда он вспоминал, как горячее дыхание медведя обжигало его спину. Как нож Кежая едва не воткнулся ему в горло. Как он дрожал на дереве от холода и страха.
- Мы понимаем, как трудно в это поверить, - произнёс отец, - но это правда.
- В этот секрет посвящен и твой отец, - продолжала Нарчатка, - и самые лучшие воины крепости, надёжные и верные хранители тайны источника жизни. А теперь мы хотим посвятить и тебя. Но прежде мы должны спросить, хочешь ли ты этого? И, если хочешь, клянешься ли хранить тайну?
Паруш сглотнул. Пересохшее горло мешало говорить.
- Да, я хочу, я давно об этом мечтал. И клянусь хранить тайну.
- Мы верим тебе, потому что знаем, ты не пожалеешь собственной жизни, чтобы спасти чужие.
Паруш был очень поражен всем сказанным ему, и растерянно смотрел на Нарчатку, отца и Тария. Но тут отец встал из-за стола и обнял Паруша.
- Горжусь тобой, сынок, - сказал он, - и крепко прижал отпрыска к себе. - Сейчас тебе сложно сразу всё понять, но ты смотри и слушай, осознаешь со временем. А теперь Тарий покажет тебе источник. Не так, как медведя, а по-настоящему.
Тарий, седой старик с длинной бородой и посохом в руке, тоже встал. Взял Паруша за руку и потянул за собой. Паруш увидел, как Тарий ткнул посохом в дощатый пол возле печи, и в нём распахнулась дверца. Тарий ступил в глубину подпола на каменную ступень, и там вспыхнул голубой свет.
Пройдя по светящимся ступеням вслед за Тарием, и не переставая удивляться, Паруш увидел небольшую комнату, освещенную ярким сказочным светом. Этот свет шел из причудливых светильников, висящих вокруг прямо в воздухе. Стены и пол покрывала какая-то древесина неизвестного сорта гладкая и тёплая на ощупь. Такую Паруш не встречал никогда в жизни. Дальняя стена была исписана причудливыми буквами и узорами, а в центре имела углубление.
Тарий достал металлический кругляш с зазубринами и вставил его в углубление на стене. Буквы и узоры на ней ожили, засветились голубым светом и вышли из стены повиснув в воздухе. Паруш просто обомлел от этой картины.