Люди в землянке собрались серьезные и уровни допуска к секретной информации имели очень высокие, но все, включая командира полка, безропотно покинули помещение по просьбе моего сопровождающего. У каждого свои тайны, у кого-то производственные, а у кого-то военные. Мой доклад много времени не занял, если природу не описывать, то основное в несколько предложений уложилось, тем более, что я его до этого несколько раз в голове прокрутил. Понятно, что потом на бумаге буду излагать все подробно, а затем еще и на кучу уточняющих вопросов отвечать и, скорее всего, не однократно. Телефонный разговор моего сопровождающего со штабом занял еще меньше времени, в основном сводясь к односложным ответам, - «Да». «Нет».
- В Вязьму поедем на машине, - сразу после окончания разговора, сообщил он задумчиво, - срочности теперь ни какой нет, а будоражить умы пролетом вражеского самолета-разведчика лишний раз не стоит. Да и пригодится нам еще наверняка такой козырь.
Спорить или возражать я не собирался. Немного напрягало понимание, что продолжаю находиться под присмотром сотрудника госбезопасности, все-таки с армейцами мне было бы проще, да, если честно, то и спокойнее. На выходе из помещения, услышал, как используя все богатство русского языка «воспитывают» командира звена, что заставил пережить меня несколько неприятных мгновений. Ненормативная лексика была забориста и разнообразна, я даже позавидовал слегка, сравнив со своими недавними потугами. Если бы объявили «батл», то проиграл бы сразу и с разгромным счетом.
К моему немалому удивлению, воспитываемый летчик оказался, хорошо известным мне по совместному прорыву из Минска, Иваном Дукиным. Все-таки мир тесен. Вот каков был шанс, что мы встретимся в этой огромной фронтовой мешанине людей, да еще и при таких обстоятельствах?
- Ты бы еще ..... такой .... догадался связной У-2 расстрелять, что бы девки там всю почту .....
- Товарищ майор. Товарищ старший политрук. Да я же, - пытался оправдаться Дукин, стоящий перед своими командирами уже без поясного ремня и личного оружия.
- Под трибунал ..... пойдешь. К .... матери. В пехоту. Ты, что ..... нас хотел всех под расстрел подвести. ........
Увидев меня и узнав, Ваня вроде как рванулся ко мне, ища защиты, но разглядев на мне чужую форму и увидев нашивки на рукавах моего сопровождающего, сразу поник, вероятно, осознав, что мог натворить своим необдуманным поступком. Я хотел подойти, но Николай Иванович сделал рукой жест «Сами разберемся, не порть воспитательный момент». Да уж момент. Ваня держался из последних сил, кажется, еще немного и в обморок хлопнется. Все летчики, до этого направлявшиеся сюда, что бы поглазеть на залетного немца, сейчас попрятались от начальственного гнева. В стороне тусовалась только группа штабных, да сопровождение инженеров. Но и те сразу нырнули в землянку, после нашего выхода.
Увидев, что мы готовы ехать, Акулин направился в нашу сторону, оставив Ваню на растерзание комиссара.
- Владимирович, - обратился он ко мне, - зла на дурака не держи. Мы его пропесочим по первое число. Сегодня же на партсобрании вопрос поднимем. Посидит недельку в холодной одумается, да и другим неповадно будет.
- Дукин, мне в июне, можно сказать жизнь спас, так что считай квиты.
- Ого. Так вы знакомы?
- Вместе из Минска в Борисов прорывались в самом начале.
- Неужели это ты тот капитан, про которого Дукин все уши прожужжал, рассказывая как он, со сломанной ногой, чуть не в одиночку, умудрился на аэродроме под Минском немецкую полковую колону на ноль помножить.
- Про полковую колону, приврал, конечно, но роту точно положили.
- И танки пожгли? И трофеи богатые взяли? - Не унимался майор.
- Танкетки были, даже скорее броневички устаревших моделей, - поправил я. - А, трофеи? Да взяли немного, но это потом уже с парашютистов. Так-то в основном аэродромное имущество спасали.
- Значит и про парашютистов не соврал, - задумчиво произнес Акулин. - Наградной лист я конечно в личном деле видел, но там как-то все не выразительно и по казенному просто. А он по вечерам как сядет в курилке и давай заливать, как по пять «Фокеров» звеном за раз положить можно или как командование фронтом в одиночку спасал. Или приврал все-таки.
- Приврал, конечно, - ответил я, не раздумывая, а потом, решив, что затюкают парня еще и во лжи обвинив, добавил, - тем более, что это вообще-то военная тайна. Ты ему про подписочку о неразглашении напомни, а то он вам еще и не такого наплетет. Язык-то вижу совсем без костей.