Ага, сейчас. Маузер-то перезаряжается автоматически, мне только ствол чуть в сторону сместить, а чего-то подобного я ожидал. Хотя идея с гранатой была заранее проигрышной, редко кто ее дальше нормативных тридцати метров бросает, а у немецкой колотушки еще и разлет осколков небольшой так, что она нам и не страшна вовсе. Второй выстрел и немец присоединяется к своему товарищу. Хлопнувший на месте их падения разрыв поставил точку в вопросе боеспособности этой пары. Если и были легкораненые, способные доставить неприятность, то теперь они точно опасности не представляют.
А вот слева, перебивая друг друга, стреляло уже три автомата. Казалось бы, теперь наша очередь помогать товарищу, но в деле все еще оставался снайпер и бежать к месту боя, не учитывая данный фактор, было бы ошибкой, возможно смертельной. Один из принципов диверсантов гласит, что как бы плохо товарищам не было, бежать сломя голову им на помощь не следует. Ни когда своих не бросать – это да. Но безрассудный рывок в неизвестность может многократно увеличить потери и снизить количество спасенных. Грамотные действия сводятся к проведению, какой-никакой, а разведки, что бы по возможности занять хорошую позицию и уже потом, поддержать товарищей огнем.
Своих противников мы упокоили, а других целей я пока не видел. Что бы получить хотя бы минимальное представление о сложившейся диспозиции, необходимо было встать и осмотреться, так как низом территория просматривалась не дальше двадцати пяти метров. Этого достаточно, что бы не прозевать приближение врага, но не более. Только я собрался, оставив инженера на месте охранять чемодан, ползком выдвигаться в сторону боя, как со стороны позиции снайпера, раздалась серия сигналов подаваемых свистком. После чего бой, в котором, мы с инженером можно сказать толком и не поучаствовали, выпустив всего по паре патронов, завершился.
Выждав некоторое время, необходимое снайперу, на прикрытие отхода своих товарищей, я отполз в сторону и приподняв голову над сосенками огляделся, собираясь тут же нырнуть в спасительную зелень. Однако, увидев, спокойно идущего в нашу сторону старшего лейтенанта, выпрямился во весь рост и помахал ему рукой, показывая, что у нас все в порядке. Он устало кивнул в ответ, забросил трофейный МП на плечо, и повернул к дороге, в сторону пулеметного расчета. И то верно, проверить, остался ли кто-нибудь живой, обязательно нужно. Не столько из-за наличия возможного языка, а что бы убедиться, что не получишь очередь в спину от подранка. Как минимум один такой случай мне был известен, когда рано обрадовавшиеся победе красноармейцы понесли неоправданные потери, всего от одной пулеметной очереди, очнувшегося в разгар празднования победы немца. Странно, что противник даже не попытался захватить тела своих товарищей, раньше неоднократно видел как на поле боя, после неудавшейся атаки, они обычно старались унести раненых, а иногда и убитых с собой. Это я помню еще по боям под Красногвардейском.
Обернувшись назад, что бы позвать инженера, увидел его уже стоящим рядом, вот ни какой дисциплины. Отобрав у него револьвер, я вернулся за чемоданом, перевел Маузер в походное положение, а потом пошел к Эмке, которая по-прежнему курилась дымком, обещая вспыхнуть от разлившегося бензина в любой момент. Следовало позаботиться о теле водителя, благодаря которому мы выбрались из этой передряги без потерь. Проверять грузовик на наличие выживших смысла не было, он горел ярким чадным пламенем, от жара которого уже опалилась трава на обочине.
К моему удивлению водитель был жив, пусть и находился без сознания. Дышал он тяжело с хрипом, выдувая кровавые пузыри, но, думаю, что если дотянет до госпиталя, то имеет достаточно большой шанс дожить до победы. Отправив инженера забрасывать разлившиеся топливо землей и песком, что бы предотвратить возгорание машины я, приложив ватные тампоны из индивидуального пакета с обеих сторон, обмотал раненого бинтом вокруг груди, прямо поверх гимнастерки. Сейчас главное не дать ему истечь кровью. Госпиталь недалеко, там и рану правильно обработают и почистят и другие процедуры проведут, а эвакуации ему недолго ждать осталось. Я уже слышал гул подъезжающей машины.
Подошедший старший лейтенант, бросив на землю МГ с присоединенной банкой на 50 патронов, карабин и десантные ремни с подсумками, устало присел рядом. Повоевать нам пришлось едва ли четверть часа, а как сильно мы отличались по выходу из боя. Инженер, одетый в офицерские сапоги, солдатские шаровары и невыразительного серенького цвета пиджак, из под которого выглядывал черный свитер домашней вязки, был слегка потрепан, имел на лбу шишку от удара углом чемодана, полученную при экстренной эвакуации из машины. Но при этом выглядел куда лучше энкэвэдэшника. Последний, принявший на себя первый удар группы захвата, а затем вступивший с ними в неравный бой, смотрелся как ветеран окопной войны не меньше недели пробывший на передовой или скорее как окруженец вырвавшийся через передовые позиции противника. Этому способствовал трофейный автомат и утратившая внешний лоск форма, которая явно требовала, стирки, чистки и штопки. По-хорошему ее теперь только в качестве подменки или на хозработах можно использовать. На моем же внешнем виде, после того как отряхнул с коленей несколько прилипших сосновых иголок, прошедший бой не отразился ни как - камуфляж, созданный для боя в лесистой местности себя полностью оправдал.