- Проигрываем мы пока немцам во взрывной мощности боеприпаса. И нас и артиллеристов не утраивает текущее состояние по взрывчатке. Самолет может брать только определенную бомбовую нагрузку, а от нас требуется нанесение теми же возможностями максимально возможного ущерба врагу. И достигнуть этого можно тремя способами - увеличение количества самолетовылетов, возрастанием боевой нагрузки или поднятием мощности взрывчатого вещества. Последнее, на сегодняшний момент, кажется самым простым и дешевым.
Худяков продолжал рассуждать о возможностях авиации, а в голове крутилась какая-то мысль, за которую ни как не удавалось уцепиться. И только когда мы почти приехали, я расслабленно выдохнул, найдя решение этой проблемы. Вспомнился один скандал из 90-х годов, когда мы, бросившись в объятия «западных братьев», с маниакальным упорством разоружались и предавали им свои военные секреты. Вместе с другими «утекла» на Запад и технология изготовления самого мощного взрывчатого вещества на основе гексогена, вдвое превышающего по эффективности тротил и, отличавшегося высокой зажигательной способностью. А изобрел ее, как раз перед войной, один матрос, служащий лаборантом в Ленинградском морском институте на отделении артиллерии. И фамилия у него запоминающаяся, отличающаяся от псевдонима вождя мирового пролетариата только одной буквой. Простой матрос Евгений Ледин, о нем в академии слышал и мой тезка. На одной из лекций приводили как раз пример из морского НИИ, где на испытаниях нового боеприпаса, от избыточной мощности, разорвало орудие. Обошлось без жертв, но ходила какая-то шутка, связанная с тем, как нужно правильно уничтожать пушки. Сам я, естественно, технологией изготовления такой взрывчатки не владел, нам бы чего попроще, то что под рукой можно найти и смешать в правильных пропорциях. Но сейчас этого и не нужно, достаточно дать правильную наводку на самого изобретателя. Наверняка о своем открытии он сообщил вышестоящему руководству, и материалы находятся где-нибудь на рассмотрении или на согласовании. Но скорее всего, не найдя «достойного» соавтора из известных химиков, способных «дать ход» новой взрывчатке, пылится где-то в архивах или «бродит» по инстанциям ища высочайшего одобрения.
- Сергей Александрович, - перебил я Худякова, - вспомнил я тут интересный случай из моего обучения в академии Жуковского. Как раз по нашей теме.
Дальше я немного приукрасив, поведал историю о создании новейшей и самой мощной на долгие годы взрывчатке и ее авторе. Если для Калашникова время еще не пришло, то для Ледина в самый раз. Чем быстрее перейдем на новый боеприпас, тем лучше. Только продвигать идею нужно не снизу, а с самого верха. Наш максимальный уровень - это командующий ВВС, с него требует увеличить эффективность бомбардировок, вот он пусть и продвигает изобретение вперед. Заодно и нос артиллеристам утрем, раз они такое пропустили.
На совещании я ни чего нового для себя не услышал, основное почерпнул из разговоров штабистов чуть раньше и поэтому еле сдерживал себя, что бы ни зевнуть. Как и планировалось основной темой стал переход войск Западного, Резервного и Брянского фронтов, исчерпавших наступательные возможности, к обороне. Таким образом, активную фазу двухмесячных боев на Смоленском направлении можно было считать законченной. Докладчики строго придерживались регламента, вопросы у присутствующих возникали крайне редко, так как предусматривалось, что армии получат письменные приказы, а у остальных все решалось в рабочем порядке. По окончании трехчасовой говорильни я был как вареный овощ, спать хотелось неимоверно. Это штабникам хорошо они привычные ложиться только после того как в кремлевских окнах начнет гаснуть свет, а у нас режим - подъем в шесть, отбой в двадцать три ноль-ноль. Большинство командиров сразу убыло на передовую, там тоже время суток часто особой роли не играло.
От предложения Худякова поехать к нему на поздний ужин, я отказался, пообещав заскочить завтра с утра, так как опасался, что посиделки могут затянуться, нарушив мои планы на следующий день. Раз уж оказался рядом с цивилизацией нужно воспользоваться этим сполна, к тому же и бюрократической писанины поднакопилось и проще решить часть вопросов на месте.
Добравшись до места ночевки, еще раз пожалел, что оставил не штабную машину. Ночи уже достаточно холодные, что бы без крайней нужды спать под открытым небом, да и натянутый тент поможет разве, что от дождя. Повезло, что механник-водитель думал так же и договорился, что бы нас пустили переночевать в один из домов. Молодая хозяйка, постреливала глазками и сетовала, что от мужа «ни слуха, ни духа», но я на ее намеки не повелся, а сразу завалился спать на выделенное койко-место. По какой-то прихоти судьбы это опять был топчан на основе старого сундука, очень похожего на тот, что в августе, приютил меня на несколько дней в немецком тылу.