Закончив с переодеванием и снаряжением, вернулись на аэродром, где потратил немало времени, запоминая несколько ходовых фраз. Вроде: «По этому вопросу вам следует обратиться к моему командованию». Получалось не очень, тогда забежал к связисткам и мне на бумажке сделали несколько разных записок-напоминалок. Затем плотно перекусив в аэродромной столовой, урвал еще несколько часов и на сон, хотя нервы и пошаливали.
В воздух я поднялся, еще затемно, но с таким расчетом, что бы «в гости» прилететь едва ли не с первыми лучами солнца. Садиться на чужую площадку в темноте, да еще не зная условных сигналов опознания - ищите дурака, как говорило большинство советских школьников, после просмотра культового фильма про деревянного мальчика.
Я себя «деревянным мальчиком» не считал, поэтому линию фронта пролетел, в точно рассчитанное время, забравшись повыше, что бы не попасть в зону поражения ручным оружием. Это время суток опасно тем, что на земле еще темно, а высотная цель уже подсвечивается, встающим из-за горизонта солнцем. Зенитная артиллерия и истребительная авиация противника мне были не страшны, так как и форма самолета и опознавательные знаки для них являлись своими. А вот наша пехота могла и причесать из пулемета. Шторьх в отличии от сходного по классу легкого разведчика Хеншель Hs-126 противопульного бронирования не имел, а рисковать мне было нельзя. Машина отличная, живучая, легкоуправляемая, и даже в случае серьезного повреждения я ее посажу, вот только как потом назад возвращаться.
Сориентировавшись на местности, неторопливо пошел в заданный квадрат. А куда торопиться, если максимальная скорость 175 км/ч, а крейсерская и того меньше, тут не погоняешь, наши ТБ-3 и то получается быстроходнее. Зато комфорта куда больше и ветер совершенно не мешает, можно наслаждаться полетом, разглядывая проплывающие внизу пейзажи. Штурманом я себя считал не плохим, и если что-то забылось со времени обучения, то в первый месяц войны приобрел неплохую практику, в том числе и ночных полетов, поэтому на курсе держался уверенно. Соответственно и в заданный район вышел, как рассчитывал, заходя с запада, что бы не нервировать противовоздушную оборону.
В нужный район то я попал, а вот с аэродромом немного промахнулся, и это выяснилось уже на земле. То-то мне показалось, что многовато самолетов скопилось для аэродрома подскока. Но видимо в преддверии наступления авиачасти подтянули ближе к линии фронта, задействуя все свободные площадки. На моих планах эта небольшая промашка в пять километров ни как не отразилась, техническому персоналу аэродрома было глубоко плевать, кого обслуживать. Прилетел, значит так нужно. Мне указали на место где оставить самолет, поулыбались моему ужасному немецкому языку и ткнули пальцем на карте деревню, рядом которой я оказался. На этом все формальности были соблюдены и я изрядно повозившись, наконец-то отсоединил от фюзеляжа свое средство передвижения, которое до этого толком и не рассматривал.
А чего смотреть - велосипед он и есть велосипед. Так-то оно так, да видимо под рукой не оказалось ни чего достойного из импортных образцов, и мне досталась дамская модель без передней рамы, со смешной корзинкой на руле, да еще и веселенького желтого цвета с розовыми вставками и большими светоотражающими дисками на спицах. Аэродром я покидал под скрытые усмешки охраны и техников, и веселые выкрикивания от летчиков, дежуривших у самолетов. Удивительно, но ни каких отрицательных эмоций к этим людям я не испытывал и даже вполне себе искренне улыбался в ответ. Зато волнение и мандраж меня окончательно покинули, и я был готов к встрече с самым требовательным военным патрулем. Пусть теперь они доказывают, что я не имею права передвигаться по нужным мне дорогам. Правда наглеть до такой степени я не собирался и прикинул маршрут, обходя стороной населенные пункты, которые в преддверии наступления, были забиты войсками 4-ой полевой армии вермахта.