А на берег, бегая и причитая высыпали бывшие чиновники. Наверное с их стороны всё выглядело так, как будто пришелец пытается утопить их товарища. У меня такое сложилось впечатление, потому, что они не только бегали, но и ругались. Я лишь только поморщился на такое. Ну не учили меня в детстве бросать кого-то в беде! А тут, хоть и чужой, хоть и вообще иная раса, разумный вид, но всё-таки жалко. По человечески.
Наконец зак разлепил глаза и увидел над собой моё лицо. Он не стал дёргаться как то сделал я утром едва очухавшись. Но тут же вцепился в мою левую руку.
- Что ты делаешь? Что произошло? - слабым голосом воскликнул он.
"Вот! Уже начинаю понимать, что говорится!"
- Спасаю твою жизнь. - ответил я по-русски, так как не знал как сказать это же по местному.
Видно спокойный тон зака удовлетворил. Но через секунду он обнаружил себя лежащим в воде. От чего взвизгнул и почему-то мёртвой хваткой вцепился в мои руки.
- Не бойся. Я сейчас тебя вынесу. - сказал я и перехватив зака под спину и под ноги, попытался вынести его из воды. Не тут-то было! Халат намок, и, казалось прибавил заку веса, как бы не на треть.
От неожиданности я споткнулся и плюхнулся вместе со своей ношей обратно в воду. Слегка побарахтавшись, снова вытянул зака из воды и с натугой вытащил его на берег.
Там выбрал относительно чистый участок под ивой и положил на землю. Но тот всё никак не мог отцепиться.
- Здесь ты лежать. - произнёс я на местном. - Стоять опасно ты.
- Солнце... - добавил я и похлопал себя по голове так как запас слов внезапно кончился. - Ты болеть.
Видно зак понял что случилось. И на его мордочке проявилась благодарность. Чего не скажешь о публике за спиной. Они всё чего-то кричали. Что говорили понять было невозможно, но по тому как кричали, можно было сообразить, что ругаются.
Последнее мне уже очень сильно не понравилось. Было такое ощущение, что я чем-то там нарушил в ихних табу.
Хмуро на них глянул. Не помогло. Потом достаточно агрессивным жестом отогнал. Таки подействовало. Теперь вся эта ряжено-драная публика ругалась издали.
Чего они так перевозбудились, тем более не было понятно. Ведь я спасал жизнь их соотечественника. Ведь если бы зака там, на грядках, оставил как есть, то тот там бы и окочурился. Под кустиком буты. Но да ладно!
"Главное спас. А с их обычаями будем разбираться по ходу дела", - решил я демонстративно поворачиваясь к ним спиной. Но, как оказалось, неприятности дня только начинались.
Зак сфокусировал свои глазёнки на толпе, осмотрел их внимательно и уже ему самому что-то не понравилось. Он привстал на локте и с трудом выговорил:
- А где уважаемый Лю, (тут после шла какая-то длинная выспренняя фраза, так что я ничего не понял. Похоже на титул)?
Ругающиеся сановники замолкли и начали переглядываться. Наконец до них дошло, что кого-то среди них нет. И конкретно этого самого "уважаемого Лю". Впрочем и я также после реплики суслика понял, что в толпе не хватает того самого дедка с седой бородёнкой, что стоял рядом со мной утром на "построении". Толпа сановников резко забыла о ругани, и шумной толпой спешно ломанулась на поле.
- Что-то мне подсказывает, - ядовито заметил я по-русски, - не только тебя солнечным ударом отоварило!
Обеспокоенный зак недоумённо воззрился на меня, а потом попытался подняться на ноги.
- Лежать. Я идти. Ты болеть. Ты надо тень. Дерево. - собрал я в кучу только что выученные слова. Как ни странно, суслик понял и умоляюще посмотрел на меня.
- Ты его уважаешь. Тебе его жалко. - перешёл я опять на русский. - Я ему помогу.
И тут же добавил склеив новые слова.
- Я помочь.
Но как вскоре оказалось, помощь дедку уже не понадобится никогда. Разве что в погребении. Он лежал между грядками буты и издали можно было подумать, что старик прилёг отдохнуть. Сложенные на груди руки и умиротворённое лицо лишь добавляли достоверности в эту картину.
Только он не дышал. И явно давно.
Странно, но я, почему-то сразу понял, что он не дышит. Просто одного взгляда хватило. Но эта орава ряженых, как налетела на него! Как начала его теребить, трясти, что-то орать. Однако сколько не ори и не тряси труп, но покойника этим не оживишь.
А умер дедок, как я уже и упомянул, явно давно. Слишком далеко он лежал от передовой линии всех этих сановных остолопов. Они, занятые своими переживаниями, упёршие носы каждый в свою грядку, наверняка и не заметили, как упал этот старикан.
На душе ещё более гнусно стало.
Странно, но мне было жалко и этого старика. Он изначально производил впечатление ну совершенно безобидного и потерянного человека. Такого, за которым не водилось никаких таких страшенных грехов. Не было на его лице их печати.