— Конечно… Но не расстраивайся, милая. Я сделаю для тебя множество украшений, прекраснее даже тех, что есть у твоей матушки! — вскинул он голову. И чуть слышно добавил: — У моей жены будет всё самое лучшее!
На втором этаже особняка дрогнула занавеска.
Точка невозврата
Вернувшись домой, Лена пыталась проскользнуть в свою комнату, но её ждал отец.
Будучи человеком неискушенным в делах любви, он не заметил перемену, произошедшую с дочерью, и отчитал её лишь за то, что ушла без разрешения. Но возникшая из-за отцовской спины мать мгновенно поняла всё.
Три часа она истязала дочь, пугая её унизительным осмотром, который доктор Ахтырский, без сомнения, провёл бы. На самом деле, доктор вместе с Федяевым-Смородянским ушли не солоно хлебавши, потому что Красавины достаточно ясно дали понять, что не намерены выдавать свою дочь за графа Петросова. Но сейчас всё стало иначе.
Вероника Платоновна сидела напротив дочери, голос её дрожал от гнева:
— Только целовалась? Неслыханно! Он трогал Вас? Где он Вас трогал? — обращение на «Вы» означало у матери высшую степень гнева.
Плача, Леночка крутила головой и всё время повторяла одно и то же:
— Не трогал! Нет! Только один поцелуй!
— А это что? Подарок? — мать взяла руку дочери, где на пальце сиял рубин, обрамлённый лепестками лилии. — Что это, я вас спрашиваю! Снимайте!
Леночка вдруг выкинула невероятную штуку, проявив невероятное доселе упрямство:
— Не сниму! — спокойно сказала она, глядя матери в глаза.
Тогда Вероника Платоновна сама взяла дочь за руку и попыталась снять кольцо. Мука продолжалась несколько минут — палец посинел и распух, из-под золота выступили капли крови. Только тогда мать отпустила руку дочери.
— Если не удастся снять, велю спилить! — сказала она жёстко.
Глядя на увеличившиеся, малиновые, словно спелая вишня, губы дочери, Вероника Платоновна снова крикнула:
— Ну что, правду скажете, наконец? Что он вам сделал?
— Ничего такого, за что мне было бы стыдно.
Елена тряслась мелкой дрожью — она впервые видела свою добрую maman в такой ярости.
— Не врать! Отвечайте, как всё было! — и Вероника Платоновна впервые за всю свою жизнь дала дочери хлёсткую пощёчину.
Пощечина была несильной, но от обиды девушка не выдержала и заплакала, подвывая, как щенок.
Вероника Платоновна, стоя над ней, словно коршун над падалью, медленно и тихо произнесла:
— Из дома до свадьбы вы больше не выйдете. И ещё. За Вас сегодня сватался граф Петросов. Теперь я не вижу причин для отказа.
— Маменька! Не губите… маменька-а-а… — зарыдала Елена и рухнула перед матерью на пол; обняв её колени, она подняла на неё полные мольбы глаза.
Не удостоив дочь ответом, генеральша высвободила юбку и оставила дочь распростёртой на полу.
В двери дважды провернулся ключ. Вероника Платоновна пошла к себе, крикнув Наташе, чтобы та принесла ей сердечные капли.
***
Граф Петросов, которому Красавины отказали в руке дочери, был приятно удивлен, получив приглашение посетить их дом с тем, чтобы назначить дату свадьбы. Сваты в разговоре с родителями девушки умолчали о весьма непростом характере жениха: это был человек крайне самолюбивый и не умеющий прощать. Потому он, получив отказ, уже обдумывал план мести семейству. Теперь же, узнав, что его предложение, скорее всего, будет принято, он для себя решил, что несмотря ни на что, не забудет первоначально нанесённую обиду.
Насвистывая незамысловатый мотивчик, он застёгивал пуговицы модного редингота и подумывал, что по дороге к Красавиным посетит, пожалуй, цирюльника.
Борис Емельянович видел Леночку Красавину единственный раз, на том самом первом для неё балу, где она сразу же стала центром внимания. Несмотря на то, что юная красавица оставила графа, впрочем, как и других своих поклонников, без внимания и отказала ему и в котильоне, и в мазурке — он был уверен, что рано или поздно она станет его женой. Петросов был из тех, что идут к цели напролом, мало заботясь о последствиях.
Некто Чернов, с которым девушка танцевала весь вечер, вряд ли мог составить Петросову конкуренцию — с ним граф планировал разобраться позднее.
Сейчас же нужно было действовать решительно и быстро, потому граф, не мешкая, отправился закреплять успех, захватив с собой бутылку французского шампанского и купив по дороге цветы для своей будущей невесты и ее maman.
Его приняли сдержанно. Вероника Платоновна, протягивая ему руку для поцелуя, не сводила с него напряжённого и внимательного взгляда.
«Та ещё штучка, — подумал про себя Петросов. — Ну ничего, и не таких объезжали». — Он улыбнулся будущей тещё самой обаятельной и доброй улыбкой, на какую только был способен.