Упущенные возможности
Внизу послышались голоса. Через несколько минут перед генералом предстал запыхавшийся Капитон Капитонович Рязанцев.
— Сбежал! Сбежал из самой надёжной камеры! От тюремщиков ничего не добиться, они невменяемы! Двери открыты... Ваша дочь в опасности! — начал он, но увидев ружьё на столе и растрёпанный вид хозяина, опустился на стул: — я опоздал?
— Он был здесь, но ему удалось бежать. Я попал в него! — сказал Пётр Акимович.
— Тогда у нас мало времени! Подранка надо брать по следу! Я оставлю у вас людей на случай, если Шварц вернётся! - Рязанцев резко вскочил и вышел, давая на ходу распоряжения.
Генерал пошёл к дочери. Леночка сидела, обхватив колени, и смотрела в одну точку.
— Однажды, вскоре после свадьбы, я услышал приглушённый разговор в спальне жены, — начал Красавин свой рассказ. — Там был мужчина! Я мог бы убить его ещё тогда, но… я слышал разговор, и мне показалось, что Ника справилась сама: её воздыхатель больше никогда не появлялся.
Всю жизнь я знал, что она ни на минуту не забывала его. В своей шкатулке она хранила прядь его волос и письмо, которое впоследствии сожгла, справедливо полагая, что кто-либо может прочесть. Но было поздно — я всё прочёл!
В письме он объяснял, почему не может венчаться с ней и за что его отлучили от церкви… Я не придал тогда этому письму значения — оно напоминало один из романов мисс Остин, которыми зачитывалась ваша матушка! Тон письма показался мне слишком приторным, а автор ... душевнобольным.
Пётр Акимович достал из кармана и открыл медальон, внутри которого был изображён Шварц.
— Да, твоя мать не любила меня, но прожитые совместно годы сблизили нас. Волнуясь за твою судьбу, она сама отдала мне этот портрет незадолго до своей кончины. И я вспомнил это лицо — я видел его. Тогда, на балу, рядом с тобой!
С того времени, когда я слышал его голос в спальне вашей матушки прошло двадцать лет, а он не состарился! И тогда я понял, что всё, что прочёл в письме, правда, и твой избранник — не человек. Я убеждён, что если бы он не возник на нашем пути снова, матушка была бы сейчас жива!
Пётр Акимович отвернулся и голос его задрожал. Наконец, справившись с собой, он продолжал:
— После смерти Ники Рязанцев отдал мне вот это досье.
Генерал бросил на стол бумажную папку, перехваченную тесьмой.
— Прошу вас, папенька, не надо! Я не желаю ничего знать! — крикнула Елена.
— Ваша матушка попросила Рязанцева собрать сведения о предмете вашей привязанности. Полюбопытствуйте, может, это вас отрезвит!
— Ах, оставьте меня. Не хочу, не хочу! — бормотала девушка.
Отцу ничего не оставалось, как подчиниться. Он вышел из комнаты дочери, оставив папку на туалетном столике.
Елена через несколько часов решилась её открыть. Папка содержала краткие сведения, несколько писем, и ответ на полицейский запросы.
В сведениях на немецком сообщалась легенда. Некий Влад Шварц родился он в семье королевского ювелира и румынской красавицы при прусском дворе, почти триста лет тому назад. Он, во что бы то ни стало, решил мастерством превзойти своего отца. Он сделал колье для королевы и той оно так понравилось, что она пожаловала юноше титул, деньги и замок. В придачу она женила его на одной из своих фрейлин — красавице Фиби.
Через некоторое время, отец юноши был обнаружен мёртвым. По одним данным он случайно отравился парами олова, но по другим намеренно свёл счеты с жизнью, не перенеся позора: ведь сын превзошёл его в искусстве. Мать-румынка прокляла сына: отныне всё, что он сделает, будет приносить людям несчастье. Королева благоволившая Шварцу младшему, неожиданно умерла. Несчастья стали преследовать тех, кто носил украшения, сделанные молодым ювелиром. Тогда он решил, по примеру отца, отравиться.
Но жена спасла его. По слухам, Фиби давно заигрывала с нечистой силой. Она дала себя убить с тем, чтобы воскреснуть и оживить своего мужа. Так или нет, но молодой Шварц, которого все считали мёртвым, ожил.
Как человек, пытавшийся совершить тяжкий грех самоубийства, он был отлучен от церкви. Фиби ещё раньше перестала бывать там, и поговаривали, что она, чтобы усилить свою красоту, пьет кровь некрещёных детей. Возможно, это был наговор, но так или иначе, после того, как пропал очередной ребёнок, Фиби предъявили обвинение в колдовстве.
Связи при дворе не помогли ей избежать справедливого наказания, и вскоре после предъявления обвинений её сожгли на костре. Шварц был в отъезде и не успел спасти жену. На пепелище он поклялся отомстить. Вскоре череда страшных смертей всколыхнула Пруссию. Один за одним были убиты все, кто имел хоть какое-то касательство к смерти опальной фрейлины.