— Конец их печален... одни умерли от болезни, кто-то закончил свои дни в богадельне.
Княгиня подошла так близко, что Елена почти физически ощущала исходящую от неё опасность.
— Что же, тогда я пойду? — девушка отступила назад.
— Подожди! У меня есть подарок для тебя! — княгиня щёлкнула пальцами, и в дверях появился... граф Петросов.
Он выглядел странно: от прежнего самодовольства и щёгольства не осталось и следа. Всегда одетый с иголочки и опрятный, сейчас он был растрёпан и взлохмачен. Он вошёл и раболепно склонился перед княгиней.
— Подойди сюда, Борис. Посмотри на эту прелестную девушку. Ты ведь узнаёшь её?
Петросов закивал головой и заулыбавшись, воззрился на Елену. Та стояла, ни жива, ни мертва.
— Теперь ты, Борис, будешь ей служить и угождать, выполнять все её желания. Ясно тебе?
— Да, моя госпожа. — Петросов кивнул и взяв руку оторопевшей Елены, приложился к ней губами.
— Нет, нет! Мне этого вовсе не нужно! — высвободила руку Лена, поморщившись от брезгливости.
— Как так: нет? Я слышала его прочат тебе в мужья? Теперь тебе нечего бояться, он будто шёлковый: идеальный слуга и, когда надо муж, который будет во всём тебе угождать. Это мой подарок тебе!
— Благодарю вас, княгиня, но мне неприятен этот человек, я не выйду за него ни при каких обстоятельствах!
Княгиня пожала плечами:
— Ах, видать сильно отстала я от жизни! В наше время это было так... — она не нашла нужного слова и щёлкнув пальцами, сказала Петросову:
— Всё, Борис, ты не нужен, уходи!
— Госпожа, молю! Возьмите меня с собой! Я... я не знаю, куда мне идти! — вскричал Петросов.
— Пойдите в тайную канцелярию. Спросите Рязанцева. Ах, он такой душка! — закатила глаза княгиня — Признаетесь в убийстве своей жены!
— Помилуйте, богиня!... вы ведь не оставите меня? — в голосе графа зазвучали слезливые нотки.
— О, tant de pitié, tant de douleur, mon ami !** - княгиня страстно поцеловала Бориса Емельяновича в губы. После поцелуя, тот, не говоря ни слова, чуть не бегом побежал сдаваться в руки правосудия.
— Ну вот! — улыбнулась княгиня, утерев губы платком, теперь вы вряд ли его увидите.
— А Владимира? Позвольте хоть попрощаться с ним! — робко попросила Елена. — Где он?
— Я не знаю, где он. Может быть, в своем замке? — предположила княгиня. — Однако, ваше упрямство не делает вам чести! — она шумно открыла веер и повернувшись, пошла на выход, нервно обмахиваясь.
— Где? — крикнула ей вслед Лена.
— Мне нечего добавить, — вздохнула княгиня Вельяминова. — Прощай, бедное дитя. Надеюсь, что наши пути больше не пересекутся — у тебя хватит благоразумия больше не искать с Владом встречи. А я, со своей стороны, сделаю всё от меня зависящее, чтобы он тебя не искал.
Вместе навсегда
Елена вышла из дома — и стояла, подставив лицо весеннему ветру. Ей показалось странным, что в этом, похожем на каменный мешок дворе, нет ни одной птицы, меж тем как повсюду в городе было полно ворон, голубей, воробьёв.
Скрюченный скелет дерева не привлекал их, но и голубой квадрат неба над головой был совершенно пуст, хотя она видела голубиные стаи над крышами соседних домов. А здесь птицы как будто натыкались на невидимую преграду и разворачивались назад.
Кто-то коснулся её ноги. Это был больной щенок, которого мясник обварил кипятком: вся шерсть с одного бока у него слезла, и бок запаршивел, доставляя страдания бедному животному. Девушке стало жаль щенка, и она хотела погладить его, но он шарахнулся от неё и побежал к дереву. И тут произошло нечто поразительное: забежав за серый цветник — щенок исчез. Лена глазам своим не поверила. Она стояла у цветника несколько долгих минут — но ни щенка, ни единой живой души не было видно.
Тогда она перешагнула каменный бортик.
***
Пётр Акимович слег. Леночка пропала. Приходил Капитон Капитонович, он заверил разбитого горем отца, что сделает всё от него зависящее, чтобы разыскать и беглянку, и этого неуловимого Чернова-Шварца. Люди Рязанцева были везде: слушали болтовню баб на городском рынке, просиживали казенные деньги в кабаках в надежде уловить хоть что-то, имеющее отношение к пропавшей девушке — всё безрезультатно.
Сыщику самому удалось выйти на след Леночки. Среди нескольких десятков извозчиков ему удалось найти того самого, отвозившего рыжеволосую барышню в означенный день от особняка Красавиных. Получив свой двугривенный, извозчик отвёз Рязанцева на место и грязным, заскорузлым пальцем указал сыщику подворотню, куда давеча направилась барышня.
— Эй, Вашегородь! Добавить бы, а? — хрипло протянул он после, но сыщик посмотрел на него таким взглядом, что извозчик надвинул на голову свою масляную шапку поплотнее и уехал.