Сжав локон в ладони, она поднесла его к лицу и, закрыв глаза, увидела Владимира. Он нисколько не изменился, был всё так же молод и красив. А она... Былую красоту ничто не вернет, даже отблески волшебных аметистов. Сегодня она отдала их дочери — та очень просила: эти камни так гармонируют с её платьем!
Надышавшись своими сокровищами, Вероника Платоновна положила их на место, накрыла потайным дном и уложила сверху украшения. Пройдя в гостиную, где стоял рояль, она, приподняв юбки, села за него.
Комнату наполнили робкие звуки, сначала разрозненные, но потом слившиеся в невероятно красивый танец, который танцевали когда-то они с Владимиром, полные надежд и мечтаний, которым так и не дано было осуществиться.
***
— Маменька, вы уже легли? — услышала Вероника Платоновна сквозь сон.
У её кровати, всё ещё в бальном платье, стояла Леночка.
— Простите, я разбудила вас!
— Ну что ты, доченька! Я ждала тебя, да и уснула невзначай. Давно вы вернулись? Что Пётр Акимович? С вами приехал или остался играть? — женщина встала и, надев на ночную рубашку халат, подошла к дочери, чтобы обнять её.
— Батюшка не решился вас будить, и прошёл к себе. — радостно сообщила Леночка.
От неё пахло чем-то давно забытым. Это был запах молодости, духов и шампанского. И ещё чего-то, что заставило матушку насторожиться.
— Лена, ты позволила себе вина? — строго спросила Вероника Платоновна и взяла с комода тройной подсвечник, чтобы получше рассмотреть дочь.
— Самую малость, маменька. Не сердитесь, я пьяна не от вина. Мне кажется, я влюбилась!
Вероника Платоновна горько улыбнулась: она поняла, что её насторожил запах первой любви.
— Кто же он? — голос матушки был ровным и спокойным.
— Он такой… такой… Образованный. Умный. Красавец. Одним словом, лучше всех!
На щеках дочери появились ямочки, глаза сверкали, отражая пламя свечей не хуже аметистов.
— Его зовут…
Мать учуяла неладное до того, как дочь произнесла имя:
— …Владимир.
Ноги Вероники Платоновны подкосились, она непроизвольно схватилась за спинку кровати.
— Маменька, Вам нехорошо? Позвать Наташу? — всполошилась Елена.
— Нет, нет… Всё в порядке, продолжай. В какой он должности? В каких летах? — Вероника Платоновна села, на всякий случай, на кровать.
— Ему лет около двадцати пяти, я думаю. Во всяком случае, не больше, — сказала девушка, и от сердца матери отлегло: значит, не он…
— А как фамилия твоего кавалера? — на всякий случай спросила она.
— Шварц. Он наполовину немец, ах, мама… Ах! Я так счастлива! — и сцепив руки в замок и вытянув их перед собой, Леночка закружилась по комнате — в ее душе ещё не смолкла музыка.
— А чем он занимается, этот Шварц? — сердце матери снова оказалось в тисках сомнения.
— Его отец вроде бы владеет прииском, а сам Владимир ювелир. Говорят, хороший мастер, в его украшениях ходят многие известные особы. Он и серьги мои хвалил… Вернее сказать, ваши.
Вероника Платоновна побелела: два совпадения — это уж слишком! Её Владимир тоже был ювелиром.
— А что папенька? Что он говорит? — она постаралась, чтобы дочь не заметила её состояния.
Дочь сразу скисла. Она прекратила свои танцевальные па и стояла перед маменькой, повесив голову.
— Папеньке Владимир не понравился. Ему решительно никто не нравится! — девушка горестно вздохнула. — Собственно об этом я и хотела поговорить с вами, маменька. Мне ведь не кем кроме вас поделиться. Вы же не осудите вашу бедную дочь?
— Елена! — маменька с укором посмотрела на неё. — Зачем ты спрашиваешь? Ты же знаешь, что я на всё готова, лишь бы ты была счастлива!
—Ах, маменька! — она бросилась в объятия матери.
Вероника Платоновна не лгала — она с чувством обняла дочь, хотя душа её была в плену тягостных воспоминаний и смутных предчувствий скорой беды.
Кто вы, господин Шварц?
На следующий день она решила навести справки через своего давнего знакомого, занимавшего высокий пост в полиции, о человеке по имени Владимир Шварц. С этой целью она отправила служанку в департамент полиции с письмом, наказав дожидаться ответа, сколько потребуется. Но Наташа вернулась ни с чем.
— Их сиятельство сказали, что сами будут к обеду! — прокричала она с порога.