Вероника Платоновна поморщилась, так как хотела всё сделать «in secret», чтобы не тревожить никого понапрасну.
— Кто это прибудет к нам к обеду? — удивлённо спросил Пётр Акимович, выглянув из-за утренней газеты, которую обычно имел обыкновение читать перед завтраком.
— Да, Рязанцев. Встретила его на улице второго дня. Слово за слово… ну и… пригласила на обед, — соврала Вероника Платоновна, показывая Наташе кулак. — ты же знаешь, Капитон в восторге от нашего повара.
Служанка фыркнула и стала собирать стол к завтраку.
Хорошо, что Лена этого не слышала: она ещё не вставала. Решив этим воспользоваться, Вероника Платоновна стала расспрашивать мужа о вчерашнем бале, но Пётр Акимович всё больше рассказывал об официальной части торжества. Романтические грёзы дочери он считал недостойными внимания.
— Вообразите себе, Вероника Платонна, сам князь Голицын был сражён выходом нашей красавицы! Сказал, что наша Елена – подлинное сокровище, — самодовольно сказал Красавин, намазывая себе масло на хлеб. — Душечка, налейте чаю, пожалуйста. Да-да — и сахару. Спасибо, душечка.
Он хотел было хлопнуть Наташу по крепкому заду, но вовремя опомнившись, опустил занесённую было руку.
— А с кем она танцевала свою первую кадриль? — делая вид, что не заметила намерения мужа, пыталась направить разговор в нужное ей русло Вероника Платоновна.
— Ну, матушка и задачки Вы мне задаёте! Наша дочь пользовалась бешеным успехом у кавалеров. Это была её победа! Триумф!
Глаза Петра Акимовича вылезли из орбит, указательный палец взлетел вверх.
— Не то, что те скучающие девицы — дочки Рыкова Ильи Андреича, — уже спокойнее добавил он.
— Вы хоть заметили — может, она отдавала особое предпочтение кому-нибудь?
— А как же… Был там один. Так и вился вокруг Леночки. Чернявый такой. В карету нас усадил и к ручке Леночкиной без конца прикладывался. Не то художник, не то чего похуже…
— Он ювелир! Папенька, я же Вам говорила! — в дверях стояла Елена.
Петр Акимович немного смутился, но тут же нашёлся:
— Одним словом, ремесленник!
Он шумно стал пить из своей чашки, но, почувствовав укоризненный взгляд супруги, затих.
Отпросившись у родителей, Лена ушла навестить приболевшую подругу, жившую неподалеку. Мать хотела послать Наташу приглядеть за ней, но передумала. Дав указания по поводу обеда и надев капор мышиного цвета, а также неброский плащ, она отправилась на прогулку — а именно — по известному ей адресу, где жила приболевшая подруга дочери.
К своему стыду, она увидела Леночку, входящую в парадное. Женщина уже хотела повернуть назад, как вдруг заметила знакомую до боли фигуру. Молодой человек выпрыгнул из пролетки и, дав денег извозчику, вбежал вслед за Леночкой в парадное.
«Мой Бог! Это он! Но возможно ли? Скорее всего, сын. И судя по фамилии отца — внебрачный».
Вероника Платоновна сломала лорнет, который от волнения крутила в руках. Воображение рисовало ей самые нежелательные картины развития событий.
«Вероятно, он настиг её на лестнице. Они сговорились…» — сердце бешено колотилось.
Женщина мучилась. Наконец, убедив саму себя, что действует только в интересах дочери, она решительно направилась к дому купца Подлещева, где только что скрылась Лена, а затем и её ухажер, который напомнил ей первую и единственную любовь.
В том доме было три этажа, и войдя внутрь, женщина оказалась в холле перед широкой лестницей. Она успела услышать, как на втором этаже, где жила Леночкина подруга, хлопнула дверь. Юноши нигде не было. Неужели он вхож туда?
Снедаемая подозрениями, женщина пошла в сквер напротив и села на одну из скамеечек, точно шпик. Она знала о такой специальности от того же полицмейстера Капитон Капитоныча, который не упускал случая подкинуть за покером историю-другую из своей полицейской жизни.
Ждала она долго. Наконец, послышались шаги, и Вероника Платоновна едва успела шагнуть за колонну. Дочь вышла и направилась в сторону отчего дома.
Но где же её ухажёр? Вероника Платоновна терпеливо сидела ещё четверть часа, но никто так не появился. Тогда она побрела домой, придумывая по дороге разнообразные способы вызвать дочь на откровенность.
***
К обеду пришел Рязанцев. Вопреки расхожему мнению, что высшие чины департамента полиции непременно красномордые, с торчащими в разные стороны усами, Рязанцев был худ, жёлт и лыс. Было сложно поручиться, что взяток он не брал, но и сказать, что он относится к разряду продажных чиновников, было никоим образом нельзя. Капитон Капитонович имел награды за заслуги перед Отечеством и множественные ссадины и шрамы, нажитые им в то время, когда он только карабкался вверх по карьерной лестнице.