Она отхлебывает «Лагавулина» и глотает его, даже не поморщившись. — Медицинские исследования. Точнее говоря, исследования в области онкологических заболеваний.
— Черт. Впечатляет.
Она улыбается — не слишком робко, не слишком гордо. Нечто среднее.
— Наверное. А чем ты занимаешься, Лахлан?
— Зови меня Лок. Лахланом меня зовет только мама, — держа стакан с виски, я жестом обвожу свою лодку. — Этим. Хожу под парусом туда, куда хочу, и выпиваю с друзьями. Спонтанные приключения, когда душа их просит.
Теперь она смотрит задумчиво.
— Так ты ничем не занимаешься?
— Не все из нас могут быть исследователями рака, Астрид, — я встряхиваю свой стакан, чтобы перемешать лед.
— Не пойми меня неправильно, пожалуйста. Это замечательно, — она облокачивается на перила и щурится за солнцезащитными очками от яркого солнечного света, заливающего ее лицо. — Ты плывешь туда, куда хочешь, и делаешь все, что пожелаешь? В этом вся твоя жизнь?
— По большей части.
— Как тебе это удается?
Теперь моя очередь пожимать плечами.
— Ответ на этот вопрос только вызовет в тебе еще больше раздражения.
— Я не раздражаюсь. На самом деле, немного завидую, — она поднимает свой бокал, и мы чокаемся. — Итак, за счастливую жизнь!
— За счастливую жизнь, — соглашаюсь я.
Естественно, я о многом умалчиваю. Есть моменты, о которых я не рассказывал никому, даже Лианне. Она плавает со мной с тех пор, как четыре с половиной месяца назад мы познакомились в Южной Африке, но даже ей некоторые подробности неизвестны. Нет никакого смысла грузить кого-то своими проблемами, которые все равно не изменить.
— Тем не менее, я не думаю, что смогла бы сделать то же самое, — говорит Астрид. Она делает глоток, подтягивает лямку купальника, приподнимая груди вверх, а затем расправляет на них эластичную ткань, идеально размещая в чашечках эти большие бледные дыни. Я не могу не смотреть и знаю, что Астрид наблюдает за мной.
— Сделать что? — спрашиваю я.
Она делает такой же, как и я, жест стаканом.
— Жить, как ты. Я вынуждена работать. Мне нужно чувствовать себя полезной. Кроме того, мой выбор исследований рака — это не душевный порыв.
— Нет? Тогда что?
— Мой отец умер от рака. Как и моя тетя. Ужасно наблюдать, как кто-то умирает от рака. Я хочу внести свой вклад в разработку лекарства.
— Превосходно.
Я чувствую, как взгляд ее васильково-синих глаз перемещается ко мне — пронзительный и испытывающий.
— Превосходно? Почему это звучит как насмешка?
— Клянусь, вовсе нет. Это действительно превосходно. Я уважаю тебя за то, что у тебя есть цель и за то, как упорно ты к ней продвигаешься.
— Я много работаю. Мне двадцать три года, я закончила университет и аспирантуру. К двадцати пяти годам у меня будет степень доктора. К тридцати я стану самым востребованным диагностом в Европе. Вот увидишь.
— Черт возьми, девочка. У тебя есть цель. Такое действительно заслуживает уважения. И это не просто слова.
Она кивает.
— Конечно. Не имея цели, как ты узнаешь, какое направление выбрать для своей жизни? Ты будешь просто плыть по течению — бесцельно, как сбившийся с курса корабль, — она говорит это, глядя на меня. Это камень в мой огород. Завуалированный, но камень.
— Не все такое, каким кажется, Астрид, — бормочу я. Я не обязан ей ничего объяснять. — У меня есть цель.
— Например?
Дожить до тридцати одного года или умереть, пытаясь сделать это. Но я не говорю этого.
— Моя цель — это совсем не то, что ты вкладываешь в это понятие. Не сочти за обиду, но жизнь и ценность человека не может измеряться тем, что он сделал и чего достиг. Все не так просто, чтобы… — я делаю круговой жест рукой, — стричь всех под одну гребенку.
— Пожалуй, нет.
Мы с Астрид беседуем на протяжении всего пути до Тортолы, переводя темы разговора от философии и религии к политике и даже к обсуждению своих бывших. «Скиталец» подходит к берегу, я осторожно подвожу лодку к пристани и привязываю. К этому моменту «Лагавулин» закончился — по крайней мере, эта бутылка — и вечеринка как-то сама собой прекращается. Мэл, Вик и пара из Коннектикута отправляются на поиски новых развлечений. Карлос увлек Лианну какой-то неправдоподобно звучащей историей о дельтапланеризме в Бразилии. Лианна бросает взгляд в мою сторону, и я понимающе киваю. Она начинает ловко спускаться со «Скитальца», и Карлос тоже, помогая ей сойти на причал. Я наблюдаю, как они исчезают в толпе — Калос по-прежнему жестикулирует с типичной для латиноса экспрессией.
Астрид пьет уже третий стакан и выглядит расслабленной и довольной. Я сажусь рядом с ней на длинную, обитую подушками скамью у камбуза и закидываю руку ей за спину. Она наклоняется ко мне.