— Наша часть плана выполнена. Люди готовы к бою!
— Наша тоже, — проговорил Гном. — Взгляни на солнце, друг!
Фиолетовый туман клубился в воздухе, но в нем уже виднелись просветы, через которые пока слабо, но пробивались тоненькие стрелки лучей.
Аспарагус подставил ладонь золотому лучу и, ощутив его тепло, радостно засмеялся. А лучей становилось все больше и больше.
— Аспарагус, тебе сейчас нужно быть со своими, о нас не беспокойся! — сказал Старый Гном.
Зорянин исчез в зарослях. Все светлее и светлее становилось солнце — сказки работали вовсю. Наконец в воздухе послышался грозный пронзительный свист, и фиолетовый туман, разлетаясь в клочья, заметался, цепляясь за ветви деревьев, — это прилетел на своих могучих крыльях и принялся за работу Синий Ветер. И вот с неба ослепительным водопадом хлынул золотой свет.
Заметались у входа во дворец стражники, прикрывая глаза руками. А вдалеке послышался неясный гул, который с каждой минутой становился все громче и ближе.
— Дедушка, вы здесь? — раздался громкий шепот. — Зучок, Мурашка!
Зучок выглянул из дупла вниз. У дерева нетерпеливо переминался с ноги на ногу, задрав нос кверху, Буратино.
— Здесь мы, здесь!
— А дедушка?
Гном выглянул из дупла, и Буратино горячо зашептал:
— Дедушка, солнце растопило воск в ушах зорян, и они услышали призыв к восстанию!
И тут на пустырь выбежал передовой отряд восставших. Впереди широкими прыжками мчался Аспарагус. В нескольких шагах за ним, вертя шпагой над головой, — кто это? — да это же Мюнхгаузен! — обрадовался Мурашка.
— А вон и Кот! — показал Зучок.
Несколько стражников, наставив копья, попробовали преградить дорогу. Но Аспарагус отбил направленное на него копье и ткнул пикой в толстое пузо стражника. И тут Зучок и Мурашка с изумлением увидели, как из стражника повалил густой чернильный пар, а сам он стал худеть, худеть, как надувной шар, если его проткнуть иголкой.
— Э, да балбесы внутри пустые! — закричал Мурашка.
Буратино подпрыгнул, сдвинул колпачок на затылок и помчался к месту схватки. Влетев в самую гущу, он ткнул одного балбеса, второго своим острым носом — и пошло! А люди, тоже поняв в чем дело, и не старались особенно — стоило только проткнуть оболочку, как враг медленно оседал, выпуская чернильный пар.
Часть балбесов, поняв, что приходит конец, вопя, ринулась наутек. В пылу боя зоряне сначала не заметили этого, но глазастый Буратино закричал:
— Бегут! Вон туда!
— Молодец, Буратино! — отозвался Мюнхгаузен и, вертя шпагой над головой, ринулся за удирающими балбесами.
Спасения балбесам ждать было неоткуда — наступила расплата. Деревья протыкали их острыми сучьями, выкатывались из травы ежи и бросались им под ноги. Несколько красноклювых аистов кружили над толпой бегущих и, прицелившись, налетали и протыкали врага острым, как пика, клювом.
С шипением вылетал из балбесов фиолетовый туман. Синий Ветер подхватывал опустевшие оболочки и, как лоскуты грязного тряпья, взметывал их вверх, сбрасывая в светлеющие волны Чернильной реки.
Не только люди — вся природа восстала против тех, кто столько времени воровал у нее солнце и звезды.
А в это время Клен с остальными зорянами штурмовал двери дворца, за которыми укрылся Дуракон со своими придворными. Под мощными ударами дверь гулко вздрагивала, но стояла.
— Постойте, уважаемые! — запыхавшись, подбежал Хоттабыч. — Сейчас все будет в порядке. — Он выдернул волосок из бороды, что-то шепнул, и неприступная дверь рассыпалась в пыль. И по коридорам раскатился грохот шагов ворвавшихся во дворец мстителей.
Когда Гном, Зучок и Мурашка добежали до царских покоев, со всеми остолопами и лоботрясами было уже покончено. Опоздай друзья хоть на минуту, пришел бы конец и царю Дуракону. Когда они вбежали внутрь, зоряне уже окружили царя тесным кольцом. Тот с перепугу хотел было спрятаться под кровать, но толстое брюхо помешало ему, и он застрял, визгливо скуля.
Клен уже занес над ним пику, когда раздался голос Старого Гнома:
— Стой, Клен, не убивай его!
Клен недоуменно опустил пику:
— Оставить в живых виновника всех наших бед, убийцу?
— Его надо судить всем народом! — уверенно сказал Гном.
— Да, это так, уважаемые, — поддержал Гнома Хоттабыч.
И вот на широкой поляне в Зеленой Долине собрались все зоряне на суд. Все преступления царя взвесили и подсчитали. И ни одного слова ему в оправдание никто не нашел. Одно наказание — смерть.
Но... Одно дело в бою разить врага. А тут смутились зоряне — кто возьмется казнить преступника? Никогда в Стране Зорь не было палачей.
И тогда вышел вперед Серый Волк из сказки про Ивана-царевича и, почесывая лапой в затылке, сказал:
— Знаете, хотя и очень оно противно, но давайте я его съем. Все равно больше ничего не придумать...
И проглотил Серый Волк Дуракона Второго со всеми его крестами и бантами.
Целую неделю праздновали зоряне победу: рассаживали по всей стране звездные деревья, собирали лунный свет. Прилетели с противоположного берега реки, которая уже стала голубой-голубой, Килим и Стелуца.
На площади перед бывшим дворцом, который стал школой, поставили высокий памятник тем, кто погиб в дни неволи. А на самом верху памятника посадили Звездочку в благодарность за то, что она помогла победить злых врагов.
По совету Мюнхгаузена зоряне позаботились о том, чтобы никогда уже ни днем, ни ночью не могли пробраться в Страну Зорь враги. Клен стал командиром пограничников.
Зоряне переписали все сказки в толстые книжки и две из них подарили Зучку и Мурашке. Правда, некоторые герои не захотели жить только в сказке — Серый Волк пошел работать к пограничникам, Аленушка стала работать на почте, а братец ее Иванушка пошел в первый класс.
И вот наступил день прощания. Зоряне уговаривали побыть еще хоть немножко. Но Хоттабыч объяснил, что их четверке давно пора возвращаться, потому что по телевизору показали только первую часть их истории и теперь телезрители волнуются, не зная, что и думать: уж не погибли ли Хоттабыч, Кот, Буратино и Мюнхгаузен.
Потом барон добавил, что ему на Луну срочно надо, там небось метеоритов навалило — не пройти. А Буратино, шмыгнув носом, подмигнул барону и Коту, и они запели:
Мюнхгаузен кашлянул:
— А теперь припев, — и на всякий случай пояснил: — Я сочинил. Ну, начали:
Все захлопали в ладоши. А Буратино объявил:
— Эту песенку мы сами сочинили и хотим оставить вам ее на память!
И вот все отправились провожать отважную четверку к ракете. Уже у подножья ее Мюнхгаузен еще раз спросил:
— Может, вы, любезный Ротрим, вместе с вашими товарищами, воспользуетесь нашей каретой, то есть, я хотел сказать, — ракетой?
— С удовольствием, — поклонился Гном, — но увы, нам немножко не туда.
Наконец все, попрощавшись, обнялись. Дверка ракеты захлопнулась.
— Сейчас она взлетит, надо отойти подальше, — громко сказал Старый Гном.
И тут дверка снова распахнулась, и высунулся Кот, ухмыляясь до ушей:
— Друзья, послушайте, друзья! Я тоже придумал стихи! Сам! Послушайте:
Он хотел еще что-то сказать, но его втащили внутрь, дверка снова захлопнулась, ракета взревела, окуталась дымом и через несколько мгновений растаяла в высоком небе.
— Ну, что ж, — сказал дедушка Ротрим, — и нам пора. Здесь мы свое дело сделали...
И вот снова плывет над реками и лесами ковер-самолет. Впереди дом. И, конечно, новые приключения!
