- Вы говорите как школьный учитель, мистер Чантри, - сказал я.
Он взглянул на меня.
- Я хотел бы быть учителем в школе, Это самая почетная из профессий, если знаешь свое дело, - он улыбнулся. - Может быть, я и есть учитель, в некоторым смысле.
- Вы говорите, что когда сюда приедет достаточно людей, вы станете не нужны, - спросил я дерзко. - Сколько времени на это потребуется?
- Лет десять, а то и двадцать. Но не более тридцати. Люди становятся цивилизованными не сразу. Им нужно приспособиться друг к другу, найти компромиссы.
- Такой человек как вы, с вашим образованием, мог бы добиться кое-чего в жизни, - сказал отец.
Чантри невесело улыбнулся.
- Нет, - ответил он, - у меня отличное образование и прекрасные возможности, но я был воспитан ничего не делать. Быть джентльменом, надзирать за землями, управлять другими. Для всего этого нужна власть или деньги. У меня нет ничего.
Я много читал, а езда верхом на далекие расстояния в одиночестве дает много времени для размышлений.
- А что с той женщиной, там, наверху? - спросил отец.
- О ней стоит подумать. Совершенно определенно, подумать стоит.
Что-то в том, как он произнес эти слова, встревожило меня. Он мне нравился. Ну, он был настоящим мужчиной, но что-то в нем беспокоило меня, и он это понимал. Вдруг меня озарило. Его проблема была в том. что он знал о себе все. Что бы он ни делал, какая-то часть его стояла в стороне и наблюдала за происходящим.
Он вышел на крыльцо и закурил одну из своих тонких сигар. Он стоял там один, в темноте и после того, как я помог отцу управиться с посудой, тоже вышел на крыльцо.
- Ты видел ее, Доби? Я говорю о той девушке наверху. Ты видел ее?
- Нет.
Он немного помолчал. Огонек сигары горел в темноте. Наконец, он произнес:
- Я собираюсь съездить туда, Доби. Расскажи мне, как добраться до этой хижины.
Я молчал. Во мне шла борьба чувств. Эту хижину нашел я. Для чего он собирался туда? Что для него значила это женщина?
- Я, наверное, не смогу. Это совсем не просто.
- Ты не можешь или не хочешь?
- Мистер Чантри, в эту хижину она приходит, чтобы побыть одной. У нее есть не это право. Мне кажется, ей нужно это место, и я не хочу...
- Доби, - терпеливо произнес он. Я чувствовал его терпение. И его раздражение тоже. - Это моя хижина. Я собираюсь жить там и возвращаться туда, куда бы я ни уезжал. Мне тоже нужно место, где бы я мог побыть один.
- Я не собираюсь, - продолжил он после паузы, - мешать ее уединению. В лесу и в горах есть и другие места, где ее никто не будет беспокоить. Я же обязан туда съездить. У меня есть дело, и, может быть, я хочу с ней повидаться.
- Вы принесете ей несчастье, мистер Чантри.
- Доби, - его терпение кончалось, - ты ведь даже не знаешь эту девушку... или женщину. Ты не знаешь, кто она и что она, и воображаешь то, чего нет на самом деле.
- Мне это просто не нравится, - упрямо повторил я. - Она следит за домом, вытирает пыль, ставит в горшок цветы. Она делает все, что надо. Она любит этот дом...
- Может быть и так, - спокойно сказал Чантри, - но это мой дом и я туда поеду.
Мне внезапно пришла в голову мысль, которая могла все изменить.
- А ваш брат? Может быть, он разрешил ей приходить туда. Может быть даже, что он подарил ей хижину?
Это был вопрос, и он все прекрасно понял.
- Только не хижину, Доби, - ответил он мне. - Все, что угодно, но только не хижину.
- А какая разница? - настаивал я.
- Огромная, - его голос стал резким. - Не вмешивайся в дела, в которых не смыслишь, мальчик. Запомни одно: это моя хижина, и ты еще очень многого не знаешь.
Ну,... может быть. Совсем неожиданно я почувствовал, что он мне совсем не нравится.
И все же, нужно быть справедливым. Он говорил со мной вполне откровенно. Это было его ранчо, и он отдал нам его. Что же еще от него требовать, ведь он мог просто выгнать нас? Он этого не сделал и, к тому же, выручил в трудную минуту.
Но я все терзался.
Справедливость так справедливость. Мне пришло в голову, что больше всего меня задело его вторжение в мою мечту. Я не переставал мечтать о девушке из той хижины, о девушке, которую я считал своей. При этом я даже ни разу не видел ее, даже не знал, была ли она молода. Она могла вполне оказаться взрослой женщиной или даже бабушкой.
Может быть, так получилось от того, что у меня в жизни не было другой мечты и другой девушки, о которой я мог бы подумать. А мечты должны на чем-нибудь основываться. Именно поэтому, если разобраться, я боялся встретить эту девушку. После нашей встречи моя мечта могла бы испариться раз и навсегда.
Она могла пренебречь мной или сама могла оказаться не стоящей внимания мужчины. Если женщина всего лишь убирает дом и ставит цветы в горшок, то это еще не делает ее принцессой. Или хотя бы девушкой, которую приглашают погулять вместе.
Она могла быть толстой и старой. Она могла быть замужем и иметь много детей. Она могла быть кем угодно.
Беда была в том, что никакими размышлениями невозможно было поколебать мою мечту о молодой золотоволосой красавице.
Она должна была быть красавицей! Должна и все!
Глава четвертая
На рассвете Оуэн Чантри оседлал своего коня и поскакал со двора. Я видел, как он поехал по тропинке, ведущей в холмы, и бросился было к своему серому.
- Доби! - голос отца звучал далеко не так приветливо, как обычно, куда это ты собрался?
- В горы, - ответил я. - Я собираюсь посмотреть, что ему там нужно. Что он собирается делать.
- Стой там, где стоишь. У нас куча работы, сынок, и ее надо сделать, если мы хотим собрать урожай и нарубить достаточно дров на зиму. У нас с тобой нет времени разгуливать по горам и любоваться природой.
- Папа, я...
- Оставь его в покое. Он отдал нам все это, не так ли? Он здорово помог нам, разве нет? И мы теперь будем совать нос в его дела?
Но там ведь еще была и девушка, а отец не хотел этого понять.
- Сынок, выбрось все это из головы. Он хороший человек, хоть и непростой. Он ни у кого не станет спрашивать разрешения. И если ему нужна всего лишь та хижина в горах, то это не так уж и много.
Отец был прав. Но я все равно не хотел, чтобы он ездил туда. Он все испортит. Может быть, она туда больше не придет. Как я тогда ее разыщу?
Но все это время я чувствовал, что веду себя глупо. Я не знал ничего о ней, а она - обо мне. Да и кто я такой? Всего лишь зеленый мальчишка, деревенщина, не видавший в жизни ничего, кроме лошадей и скота. Мне ведь едва исполнилось шестнадцать. Как я мог понравиться девушке, кто бы она ни была?
Я еще не успел все это обдумать для себя, мне нужно было время для этого. Но больше всего я не хотел, чтобы Чантри взял и испортил все одним махом. Поэтому я отправился работать, как велел отец, и начал копать ямы и вырезать жерди для ограды. Но то и дело я останавливался и смотрел на горы, воображая, что скачу на коне по осиннику по той же тропинке, что и он.
Оуэн Чантри направил своего вороного в каньон. С того момента, как он выехал с ранчо, он описал широкий полукруг, тщательно и без спешки изучая окрестности.
Это места были ему совсем незнакомы, и он старался как можно точнее определить местоположение хижины. Доби Керноган вышел на нее совершенно случайно и с другого направления и его представление о положении хижины было менее, чем точным, если только он не напустил туману намеренно.
Чантри в задумчивости нахмурил брови. О чем так беспокоился Доби? Только из-за этой девушки? Но ведь он ее не видел и ничего о ней не знал.
Сам же Чантри знал только то, что эту хижину в горах построил его брат. Левой рукой он держал поводья, правая лежала на винтовке. За свою жизнь он научился быть осторожным. Он никогда не ложился спать ночью без готовности немедленно вскочить на ноги при малейшей опасности. И никогда не садился за обеденный стол с уверенностью, что благополучно закончит трапезу.
Он медленно пробирался вперед. Керноган ничего не знал ни о людях, которые пытались согнать его с места, ни о том, кем они приходятся девушке. Без сомнения, они были вне закона.