Мужчина побледнел, глядя на кривляющегося Шатира, пальцы, сжимающие арбалет побелели. Он нервно дернулся и сделал шаг назад. Оглянулся на свое ополчение и остановил взгляд на моей скрюченной фигуре.
- Хочешь играть? Что ж, Вилиал, посмотрим как ты будешь смеяться…За свою пра-пра и так далее я частично отомщу, - чтоб тебе неповадно было с другими девками шляться, - он быстро подпрыгнул ко мне и кивнул солдатам. Пристрелите.
Я увидела, как один из воинов отделился от ровного строя, вскинул лук… И тут же осел на землю. Из его горла торчал кинжал. Элрон выполз из-под лошади и оскалившись не хуже сбежавших убийц, смотрел на Тароса.
- Тронешь – убью, - тихо сказал он ему.
Молодой Тарос перевел взгляд с него на меня, потом снова на Шатира. Открыл было рот, но в это время над полем пронесся новый звук, заставивший его застыть на месте.
На горизонте, высоко подняв пики с колышащимися знаменами Тарвина, выезжала кавалерия.
- Не вовремя, - Тарос задумчиво глянул на сферу. – Что ж, Вилиал, великий маг, говорящий с драконами. Вот мы и посмотрим, какую силу дает сфера. – и одним движением, он вогнал ключ в отверстие.
Параллельно, размахнувшись что есть силы, я вогнала торчащую из руки стрелу ему туда, куда достала. Адская боль заставила меня изогнуться в вопле.
Раздался тихий треск. Волна горячего воздуха вместе с кровью из паха Тароса хлынула от сферы на меня. Всех вокруг нас отбросило, словно от взрыва. Стало нечем дышать. Казалось, сфера вобрала в себя весь кислород. Приклеенная стрелой к Таросу я вдруг ощутила вибрацию в его теле. Он трясся так, словно все кости лопались внутри него, перемешиваясь с мышцами и кровью в единый коктейль. А потом, плоть стала проваливаться, я смогла двинуть рукой по его телу, как по киселю, как будто оно было однородным и подняла глаза вверх. Все лицо Тароса стало сплошной маской боли. Рот открылся в крике, но так и застыл.
В голове промелькнуло : «Черт, а ведь почти выбрались! И надо же так вляпаться!»
Затем все поменялось, крик сменился на смех.
- Да! Я вижу ее, я ЕЕ чувствую! - Лицо, продолжая искажаться, издавало победный рев.
- Он уже не человек, - крикнул мне Шатир, - он меняется, уходи от него.
Я попыталась выдернуть руку, но она застряла в этом вязком веществе, некогда бывшем человеческим телом. Уже не человек, но еще не Бог, Тарос наклонился надо мной и разверз пасть. В тот момент я попрощалась с жизнью. Краем глаза я уловила какое-то движение, перед тем, как пропасть в густом перемалывающем все живое коктейле. Быстрое движение воздуха. И полетела вниз на землю вместе с нижней частью, ранее бывшей Таросом, разорванным напополам.
Я лежала глядя в небо, такое чистое и прекрасное. Главное - не двигаться – тогда адская боль в руке утихнет.
Кто бы мог подумать, что мелкий демон, столь жаждущий моей крови, спасет мне жизнь! Тарос перестал быть человеком, но не успел еще стать чем-то иным и не мог тягаться с демоном, пусть даже столь мелким как анатрион. Являясь угрозой моей жизни, он спровоцировал атаку и проиграл.
Я слегка повернула голову.
Армия Тароса, наблюдавшая все это, бросилась бежать прочь. Маги тут же испарились. Где-то вдалеке, направляли лошадей к нам Тара, Кирд и успевшие вырваться наемники. На поле боя из живых или полуживых остались только Шатир, Элрон и я, прикованная к вывернутому наизнанку трупу.
Неужели все? Вилиал был прав. Я была нужна именно здесь, чтобы спасти жизни ставшим такими близкими мне спутникам. Я, человек из другого мира, настолько заинтересовавший своим внезапным появлением демона, что он пошел за мной и сыграл такую значимую роль! Ирония! Всех спасла тварь, которой позарез нужна была моя кровь.
Кровь! Интересно, сколько с меня успело вытечь?
- Как ты там? – раздался далекий и такой прекрасный бархатный голос Элрона.
- Нормально, не трогай пока руку, болит сильно. – только минуту, а потом я сама вырежу ее из этого тухлого куска мяса.
- Лика, я ее не трогаю, - голос звучал так же далеко.
Я открыла один глаз и взглянула на куски Тароса. Они нездорово вибрировали и сочились какой-то черной дрянью. Причем по моей руке! Мой визг пронесся по всему полю и застрял, поглощенный черной жижей из останков короля. Я оказалась слишком близко. Вся энергия пошла как по единому каналу через него в меня. Мой крик потонул в боли. Казалось, из меня вынули позвоночник. В тумане сознания, глянув вниз на себя я поняла, что сама начала превращаться. Слезы хлынули из глаз и тут же пропали, премешиваясь в моей плоти. Я подняла голову вверх и завыла. Господи, оставьте мне душу!
Зачем я вообще сюда попала? Почему я просто не пошла тогда в спортзал? Сминая реальность вокруг, боль говорила во мне и за меня. Она кричала. Я не хочу ничего! Нехочу ничего знать, нехочу тут быть, хочу домой, никогда не прыгать в этот мир, не жить тут два месяца, не возвращаться с магом к себе домой, не откачивать его на своем залитом кофе ковре!
Всю мою нижнюю половину словно перекручивали в огромной мясорубке, сминая кости, дробя и перемешивая. Кожа на лице начала плавиться, перетекая из одного состояния в другое. Голубая бумажка…
Воздух стал словно призма, в каждой грани которой отражался мой меняющийся облик – облик монстра. А потом, размытым пятном я увидела другое чудовище, только что разорвавшее на куски Тароса.
Анатрион наблюдал за мной, нетерпеливо охаживая свои полусгнившие бока хвостом.
Расплавленным мозгом я взмолилась. Чего ты ждешь? Убей!
Но демон не шевелился.
Он прыгнул, когда рвущая меня на куски боль пошла на убыль.
Анатрион знал, что делает. Он прокусил плечо и грудь у сердца, но оставил жить, высосав достаточно крови. На землю я опустилась уже человеком.
Я смотрела как из меня уходит вся чернота. Приобретая светлый радостный оттенок, мельчайшие частицы покидали мое тело и развеивались в воздухе. Теряя сознание, я вдруг подумала о теплых глазах Элрона и о том, что я так соскучилась по маме. Увидеть дом, отца, читающего газету и маму, заваривающую мой любимый чай и качающую головой, слушая мои очередные неудачи…
Серое низкое небо. Серое море вокруг, насколько хватает глаз. И белый песок под ногами. Не желтый, грязноватый, тепло отливающий свет мельчайшими частицами, а белый. Словно ровный снег, словно мука. Нет ветра, ничто не колышет песчинки. И море застыло. Неживая вода не бьется волнами, не ласкается о берег. Поверхность как серое мутное стекло.
Я погружаю руки в воду и ничего не чувствую, ни влаги, ни прохлады. Иду вдоль застывшей кромки. Иду уже вечность. Страха нет. Только тоска и одиночество. От нее не хочется убегать, не хочется выть на луну. Она принимается как данность. Она просто есть. Существует, гася все остальные чувства.
Я продолжаю идти вдоль кромки воды. Иногда где-то слышится всплеск, и я с надеждой оборачиваюсь, оглядываюсь. Радуюсь, что поверхность вроде бы пошла рябью. И снова иду.
Нет страха. Я ведь знаю, что это только в моем мозгу. Все нереально. И все по-настоящему. Я вернулась. Стоит только открыть глаза, поднатужиться и выпрыгнуть из этой ловушки.
Оборачиваюсь назад. Ровное белое полотно. Нет следов. Ни одного. Это так огорчает. Слишком ровно, слишком чисто, слишком серо. Нагибаюсь и начинаю копать. Долго ковыряюсь в мертвом песке. Большая белая яма разрастается под моими руками. И все равно все белое. Плохо. На дне ямы проступает вода. Она движется и немного наполняет эту белую муть своей серостью. Да!
Улыбаюсь.
Сознание пришло с болью. Я с трудом пошевелила левой рукой – сплошная боль. Пошевелила правой – почувствовала, как потекла кровь из прокушенных ран.
Да разве это боль по сравнению с тем, что было?
Превозмогая слабость, я села и поняла, что заливаю кровью свое любимое кресло. Дома… От радости, я готова была заплакать, но скрежещущий звук заставил меня обернуться.
Качая головой и шкрябая мой пол когтями, рядом со мной в себя приходил анатрион. Тяжеловато ему в таком теле. Кое-где, плоти совсем не было видно – сказывалась частичная материализация.