Тамара только что ушла было отдохнуть в одну из сестринских палаток, освободившихся из-под раненых, как к ней заглянула сестра Степанида.
— Тамарушка, вы спите?
— Нет, а что?
— Никак, ваш жених здесь, — тихо сообщила ей приятельница, склонясь к ней на сенник, постланный прямо на землю.
— Какой жених? — недоуменно спросила Тамара, вовсе не думавшая в эту минуту о Каржоле и слишком далекая от мысли о возможности его присутствия под Плевной.
— Как какой?! Да граф-то, что в Зимнице был… Как его?
Тамара очень удивилась и даже не совсем поверила.
— Здесь, говорите вы? — быстро переспросила она. — Где здесь? Зачем?
— Привез офицера какого-то, раненого.
— Да не может быть, — усомнилась девушка. — Вы, верно, ошибаетесь…
— Не знаю, только сдается мне, как будто он, насколько помню его… Да вы, лучше, выгляньте сами, и увидите.
Тамара, все еще сомневаясь, поднялась с сенника и поспешно накинула на голову свою форменную белую косынку.
— Где он? — спросила она, выходя из палатки.
— А вон, у операционного шатра… Ну, что? Убедились?
Но Тамара, увидев, что это действительно Каржоль, уже не отвечая Степаниде, поспешными шагами направилась в ту сторону. Она подошла к нему как раз в ту минуту, когда санитары, бережно сняв Аполлона с седла, укладывали его на носилки, чтобы нести в палату. Молча протянув руку свою графу, стоявшему в головах носилок, девушка заглянула сбоку в лицо раненому.
— Узнаете? — тихо спросил ее Каржоль, указав на него глазами?—.
Та еще раз посмотрела на лежащего офицера, несколько внимательнее вглядываясь в его черты, и вдруг отшатнулась назад, видимо, пораженная совершенной неожиданностью.
— Аполлон? — удивленно прошептала она графу, точно бы не доверяя самой себе. — Господи! Да неужели!
Каржоль утвердительно и грустно качнул головой.
— Моя случайная находка, — пояснил он ей тише, чем вполголоса;— в кустах набрел на него, и вот, — как видите.
— Опасная рана? — озабоченно спросила шепотом Тамара.
— Un eclat dobus dans lestomac, — ответил граф нарочно по-французски, полагая, что Аполлон, едва ли знает этот язык. — Et je crois, que сest un homme mort! — добавил он с безнадежным жестом. — Примите его на свое попечение.
— О, разумеется! — сочувственно отозвалась девушка. — Я сама буду ходить за ними.
В это время двое санитаров подняли на руки носилки с раненым.
— Погодите, братцы, — остановил их Аполлон и, повернув слегка голову, подозвал к себе графа.
— Благодарю вас, — проговорил он, протягивая ему ослабевшую руку. — Я не ожидал… Я виноват перед вами… и много даже… Вы знаете, о чем я говорю… Простите… и прощайте!
Не ожидавший таких слов и растроганный ими граф сочувственно ответил на бессильное, но выразительное пожатие его похолоделой руки и взглянул на него примиренным взглядом.
— Вот так, — продолжал Аполлон, тихо улыбнувшись ему признательной улыбкой. — Так… Этo хорошо! Благодарю вас… Ну, теперь несите, — приказал он санитарам с таким облегченным, успокоенным видом, что казалось, будто с души его спала какая-то тяжесть.