— Мaman! — окликнула она ее вслед по-французски.
Старушка, удивленно подняв брови, остановилась и повернулась к ней несколько натопорщись, с немым вопросом во взгляде.
— Permettez moi de vous presenter mon fiance, — подвела она его к ней за руку, — граф Каржоль де Нотрек, о котором, помните, я говорила вам и великои княгине еще в Петербурге, после крещения.
Начальница сложила губы в официально любезную улыбку и несколько церемонно ответила плавным склонением головы на глубоко почтительный поклон графа.
— Вы мне позволите, сударыня, — скромно и серьезно заговорил он, не покрывая головы приподнятою шляпой, — вы мне позволите время от времени посещать мою невесту?
Старушка несколько замялась.
— Изредка, пож-жалуй, — с некоторой неохотой согласилась она, — в свободное время, отчего же, раз что вы жених и невеста… Но вообще, я бы просила вас, сестра Тамара, не отрываться на продолжительное время от ваших обязанностей.
И церемонно поклонясь издали графу, она прошла назад, по направлению к своей палатке. Каржоль ей видимо не понравился почему-то, и он сам инстинктивно почувствовал это. Почувствовала также и Тамара, и это сердечно ее смутило и огорчило.
— О го-го, какая, однако, она у вас строгая. С душком! — заметил он в насмешливом тоне.
— О, нет, — вступилась за нее девушка, — она предобрая, она прекраснейшая, благородная женщина… Это, просто, ангельская доброта; но, конечно, старушка с капризами некоторыми, — нельзя же без того… Но мы все ужасно ее любим и уважаем, и вы сами увидите потом, что это за сердце золотое…
— Ну, да Бог с ней! — небрежно махнул он слегка рукой и затем спохватился с озабоченно торопливым видом. — Однако нам с вами дано уже первое предостережение, — не будем сердить ее и простимся.
На прощанье они условились, что Каржоль время от времени, по мере возможности, будет навещать ее в качестве жениха. А чтобы знать всегда, где оба находятся, они условились переписываться между собою.
XVII. ПОСЛЕ СВИДАНИЯ
Часов около шести вечера, когда часть отбывших свою очередь сестер и врачебно-административный персонал госпиталя, по обыкновению, сошлись к чаю за большим столом, один из ординаторов обратился к комиссару с вопросом, что это за франт приезжал давеча к генералу?
— Агент жидовский, — отвечал тот.
— Подъезжал было с «наивыгоднейшими» предложениями насчет поставок, — пояснил командир санитарной роты, — и уж так-то соблазнительно расписывал — «ай-вай!» Но наш — спасибо — турнул его достодолжным манером. Вперед не сунется.
— Удивительно бесстыжий народ! — заметил кто-то из медиков. — Ты его в шею, а он все лезет, точно овод какой!..
— Жиды, батюшка… На то и жиды, ничего не поделаешь!
— Да разве этот, что приезжал, жид?
— Хуже-с: соотечественник, да еще титулованный.
— Кто такой, говорите вы?
— Граф Каржоль де Нот рек. — Так графом и отрекомендовался, с форсом, — вот как!
Услышав это имя, Тамара, сидевшая за тем же столом, против начальницы, тревожно и чутко насторожилась и невольно стала внимательнее прислушиваться к перекрестному разговору.
— Хо-хо, какая громкая фамилия! — заметил кто- то. — Натощак, сразу и не выговоришь.
— Н-да-с, чуть не трехэтажная…
— И неужели же он тоже в «агэнтых»?
— Как видите.
— Экой срам какой!.. Экой позор!.. Дворянин, аристократ, и вдруг к такой пархатой шушере на послуги! — Воля ваша, это вчуже обидно даже!
— Мало ли их тут, титулованных-то!.. «Сыны отечества» тоже, «патриоты»… У этого хоть фамилия нерусская, а вот, как свои то, да не стесняются родовые имена волочить по жидовской грязи, — это много похуже будет.
— Времена, однако!
— Что ж, самые практические, без предрассудков, по крайней мере.
— Э, полноте, господа, причем тут «времена»! — Мерзавцы всегда были и будут. Это уж, так сказать, вне времени и пространства.
— Так этот трехэтажный граф действительно жидовский агент, наряду с Ицками и Шлемхами?!..
— Что ж, и наряду, коли выгодно.
— Экая подлость какая!
Тамара наконец не выдержала. Ей больно и страшно было слушать свободный поток всех этих осуждений и горько язвительных заметок по адресу дорогого ей человека. Она сидела вся бледная, нервно встревоженная, крутя в пальцах свой носовой платок, и готова была чуть не разрыдаться. Рассудок подсказывал ей, что лучше воздержаться и сейчас же уйти, но сердце не выдержало.