Он ищет признаки того, что все путники наконец-то добрались до смутно окрашенных глубин, окружающих их землю со всех сторон, но там нет никаких следов существ. Он снова смотрит на обжитые места, где несколько существ проводили целые жизни, пытаясь повторить какой-то путь или воссоздать старую историю о каком-то облике или существе, самом нежеланном из многих, которое пришло откуда-то неожиданно и прошло перед тысячами.
наблюдатели на своем пути к известному месту впереди и на этот раз обнаруживают, что существа, которые когда-то имели столь отличительную форму или отличительные признаки, что он мог следить за перемещениями каждого из них по густонаселенным долинам и лабиринтам улиц, теперь не более чем колеблющиеся неопределенные контуры, каждый из которых заключает в себе дрейфующую нестабильную массу того же безымянного вещества, которое образует ландшафты, облака и крыши в том мире. Но когда последние лучи заката добираются через Бассетт до тех мест, где он когда-то надеялся отметить ход путешествий, более великих, чем те, которые он когда-либо мог бы совершить, Клементу Киллетону кажется, что где-то на всем этом полупрозрачном континенте должно быть еще несколько существ, которые могли бы помнить время, когда кто-то, не Бог, который, как предполагается, дал им все их формы и который, вероятно, снова осмотрит их цвета однажды, а какая-то другая огромная бдительная фигура, смотрел на них в определенном свете, как будто жаждал, чтобы они начали самые опасные, далеко идущие путешествия, чтобы он мог потом веками восхищаться всеми сложными узорами, которые будут представлять их жизни, и странными замысловатыми складками и линиями, которые их путешествия отпечатают на них, и все еще надеялся, что он все еще помнит, что однажды в определенный день в его собственной стране он действительно видел их всех в их отдельных обликах и пытался постичь тысячи их пересекающихся и переплетенных путешествий и истории их жизней и, возможно, все еще ждет, когда наступит время, когда он будет держать голову под определенным углом в определенный свет и приветствовать их в стране, подобной его собственной.
Августин полагается на Мишну, чтобы спасти себя
В четверг вечером Августин впервые видит поля для субботних скачек в Муни-Вэлли, но ему приходится ждать до вечера пятницы, чтобы позвонить Гудчайлду и узнать название их лучшего скакуна. Долгое время после того, как Клемент в четверг уже лёг спать, Августин сидит за кухонным столом, пытаясь понять из пустого списка имён, какая лошадь его спасёт.
Лёжа в темноте и декламируя слова «Мемораре», мальчик слышит, как его отец говорит матери – знаете, что, по-моему, это значит? В трёхлетнем забеге есть такой специалист, как Истинный Оратор, которого тренирует Питер Райли –
Он, как предполагается, будет другом Гудчайлда – именно на эту лошадь мы и будем ставить. Миссис Киллетон говорит: «Не могли бы вы просто подождать и узнать, когда…»
готовы ли друзья рассказать вам все сами, вместо того чтобы сидеть всю ночь в газете?
Августин говорит – если только это не что-то вроде Пенсхерст-Плейс, которое, кажется, я помню, Ленни ходил смотреть на бег в Балларате несколько месяцев назад. Клемент почти засыпает, когда отец входит в комнату и шепчет: «Помолись, сынок, и попроси Бога поскорее привести к нам победителя – кто знает, молитвы маленького мальчика могут сыграть решающую роль в непростом финале». После ухода отца Клемент шепчет:
Пожалуйста, Боже, помоги папе выиграть достаточно денег, чтобы вернуть долг отцу Терезы Риордан. Затем, поскольку он никогда не получал особого удовольствия, представляя себе скачки, на которые его отец ездит смотреть в Мельбурне или даже в северных городах, где группа угрюмых, скрытных мужчин рискует сотнями фунтов, даже не чувствуя шелеста денег в руках, и наблюдает за скачками, которые так много для них значат, не заботясь о том, какие истории путешествий или пейзажи могут крыться за цветами их лошади или любого из ее соперников, и не замечая ничего, кроме нескольких из сотен изменений в узорах цветов, которые видят зрители на поле на дальней стороне ипподрома и на повороте на прямую, а желая лишь увидеть, как скачки закончатся и их собственная лошадь придет домой под градом ударов на три корпуса впереди остальных, он засыпает, думая о скачках, в которых каждый квадрат, ромб, пятно и нарукавная повязка другого цвета напоминают какую-то деталь героической истории лошади и ее верных последователей, но ни один цвет или форма не олицетворяют ничего из того, что когда-либо сделали Лен Гудчайлд или его люди. В пятницу утром Климент тихо подходит к брату Косме перед началом молитвы. Брат наклоняется и обнимает Климента за плечо, пока мальчик шепчет ему что-то. Когда ученики встают для молитвы перед началом молитвы, брат Косма говорит: