Затем он поворачивается спиной к мраморным шарикам, обнимает голые колени и сжимает член и яйца, чтобы сдержать волнение, вспоминая, как рассвет был прохладным, но день обещал быть самым жарким того лета, когда владелец-тренер Тамариск Роу вел свою лошадь по влажной траве к тому месту, где на кольцевой гравийной подъездной дорожке стоял грузовик с высокими бортами, как жена мужчины стояла под роскошными зелеными навесами из лиан, которые образовали темный туннель длинной веранды вокруг дома, держа в своих слегка веснушчатых руках их шелковистые цвета, свободно сложенные так, что складки, гребни, складки, бугорки и углубления огненно-оранжевого, успокаивающего бледно-розового и терпко-зеленого цветов скрывали истинный узор куртки и, казалось, составляли рисунок, слишком замысловатый, чтобы его можно было описать словами в книге о скачках, как мужчина ехал со своей женой рядом более ста миль до ипподрома, в то время как гул мотора грузовика звучал как зловещее начало музыкального отрывка, и как по мере приближения времени скачек мужчина с женой, их лучший друг и жокей переглядывались с одной группы соперничающих лошадей на другую и понимали, что все остальные, как и они сами, верили, что их день настал. Мальчик на расплющенном ворсе ковра, где золотистый или красноватый узор почти неразличим из-за пятен, пыли и следов шагов,
В последний раз наслаждается радостью осознания того, что скоро состоятся скачки, которые на каждом фарлонге, казалось бы, сулят одному из участников неуверенную победу, но которые в конечном итоге докажут, что последние месяцы или годы пятнадцать групп людей самоуверенно строили планы, которые никогда не увенчаются успехом, пока одна группа строила планы на день, который, когда он наконец наступит, покажется им неизбежным. Он переползает на дальний край ковра и опускается на линолеум, чтобы, открыв глаза, увидеть поле лошадей на голом пространстве ковра цвета пустыни. Он всматривается сквозь ресницы и видит поле, словно облако пыли опустилось на ипподром, но он так хорошо знает цветовую гамму, что почти сразу узнает яркие, цвета фуксии, красные и синие цвета « Гордого» . Жеребец смело вырывается вперёд на три корпуса. Клемент тут же снова закрывает глаза и отворачивается от ковра, чтобы осмыслить увиденное. Дерзко и безрассудно всадник бросает вызов Гордому Жеребцу , и даже на этом раннем этапе скачки кое-кто в толпе начинает сомневаться, не состоится ли всё-таки не отчаянная финальная схватка между равными соперниками, а странное возвращение домой перед почти безмолвной толпой, когда Гордый Жеребец продолжает свой поразительный забег, не оставляя болельщикам других лошадей ни малейшей надежды на то, что их чемпион сможет обогнать лидера. Но затем он угадывает положение остальных в поле за лидером и нерастраченные силы, которые, возможно, сдерживают их всадники, и разделяет со сторонниками Гордого Жеребца их страх перед каждым другим скакуном в огромной группе, стоящей за их лошадью, и, всякий раз, когда что-то внезапно двигается вперёд, их внезапную тревогу, предчувствие поражения и даже смирение, потому что было слишком надеяться, что их лошадь сможет лидировать всю дистанцию. Он снова ложится лицом к полю и, едва сомкнув ресницы, медленно поворачивает голову вправо, глядя мимо Гордого Жеребца , на расстояние трёх чистых корпусов позади этой лошади, пока не видит с приятным потрясением (которое было бы так же велико, независимо от того, какую лошадь он видел) цвета, в которых преобладает выцветшее золото дальних перспектив –
эмблема «Хиллз оф Айдахо». Он снова отворачивается, но не раньше, чем замечает сразу за второй лошадью табун, в котором, возможно, много лошадей мчатся лёгким, грациозным шагом, словно только и ждут, чтобы сделать мощный рывок к лидеру. Несколько минут он наслаждается открытием, что это одно из шестнадцати названий – « Хиллз оф Айдахо», которое люди…