Имя Клеменция. Когда мужчина снижает шансы на победу лошади до 16 к 1,
Августин гордо уходит, делая вид, что не замечает любопытных взглядов. Он забирает лошадь и говорит Норману Брэди, что поставил на неё всего несколько шиллингов, потому что шансы были очень заманчивыми, но он всё ещё не верит, что у него будет шанс впервые выступить в скачках против блестящих лошадей, некоторые из которых хорошо обеспечены мельбурнскими деньгами. На конном манеже он смотрит между кучей владельцев, тренеров и жокеев Гарольда Мой. Раздаётся голос: «Вот мы, Гас».
Августин оборачивается и видит коротышку с китайскими чертами лица, стоящего явно в одиночестве. Августин и его жокей стоят рядом, молча глядя на ноги Клементии. Августин говорит: ты же всё знаешь, Гарольд, и его слабые ноги – мне приходится постоянно стараться с ним, вдруг он окончательно сломается – я его почти наверняка проверял, так что лучше сразу выезжай на нём, если у него есть хоть какой-то шанс – но если он не пойдёт хорошо на первых двух фарлонгах, сразу же выезжай – где-нибудь на севере обязательно найдётся какая-нибудь небольшая гонка, где мы сможем его приберечь на день. Гарольд говорит: я присмотрю за ним, Гас – я его не собью. Когда Августин подсаживает его в седло, Гарольд шепчет: я заставил жену поставить на него три фунта по тридцать три – на это некоторые из них, знаешь ли, ставили. Августин говорит: я знаю – я и сам немного заработал.
Его рука касается желтой безволосой руки Гарольда, и он, не задумываясь, сжимает пальцы коротышки и похлопывает его по гладкому запястью. Гарольд щурится и смотрит на прямую, где уже галопом проносятся другие лошади. Августин один идёт сквозь шепчущие, скрытные кучки владельцев и тренеров, выходя со двора. Он находит место на переполненном склоне с видом на прямую и смотрит на ряд деревьев на дальней стороне безводного ипподрома. Весь этот большой, голый эллиптический трек колышется от жары. Группа лошадей толпится у барьерных ремней, и стартер дергает за шнур. Несколько лошадей разворачиваются или робеют и безнадежно пропускают старт. Августин напрягает мышцы вокруг рта и осматривает поле в поисках Клементии. Он смотрит сначала на отставших, затем на основную группу. Ближе к середине поля его взгляд привлекают цвета Клементии: изумрудно-зелёный, серебристо-серые обручи, оранжевая шапочка. Лошадь движется по крайней мере так же свободно, как и любая другая. На крутом повороте к дому все сбиваются в кучу. Знамена Клементии теряются в раке. Лидер начинает уставать. Из группы выделяются претенденты. Две лошади вырываются вперёд.
Их всадники неловко и отчаянно размахивают кнутами. Раздаётся смущённый рёв.
В толпе раздаётся крик, когда лидеры поравнялись с трибунами. Августин сжимает губы. Клеменция, нелепо широко раскинувшаяся на твёрдой, почти без травы трассе, чувствует под своими хрупкими ногами мягкий, хорошо пропитанный водой дёрн. Гарольд Мой падает ниц в седле. Ноги его отчаянно дергаются за спиной. Толпа продолжает кричать на двух лидеров.
Августин Киллетон не раскрывает рта. Клеменция проходит мимо него, почти у самого внешнего ограждения, и между головами зрителей видна лишь оранжевая кепка. Лидеры проходят мимо. Клеменция скрывается под судейской будкой. Зрители спорят между собой. Никто не уверен, какая лошадь победила. Некоторые даже не заметили Клеменцию. Над судейской будкой поднимают номер. Имя «Клеменция» судорожно плывет по толпе. Окружающие Августина произносят его неправильно. Августин спокойно возвращается на конный двор и облокачивается на ограждение денника победителя. Стюарду приходится заглянуть в скаковой журнал, чтобы узнать имя Августина. Он кричит: «Тренер владельца А.К. Киллетона, не так ли?» Августин кивает. Некоторые другие владельцы и тренеры пристально смотрят на Киллетона. Он не отрывает взгляда от ворот, через которые клерк ипподрома проводит Клементию. Гарольд Мой в зелено-серебряном не улыбается. Один-два человека в толпе коротко хлопают. Августин берёт уздечку, а Гарольд сползает с седла. Он шепчет: «Прости, Гас, прости – я бы знал, какой он хороший – Господи, если бы мы только знали, что у нас всё будет хорошо». Гарольд идёт к весам. Августин замечает опухоль на самой слабой ноге лошади. Клеменция немного прихрамывает, возвращаясь в денник. Подбегает Норман Брэди. Он говорит: «Гас, Гас, это трагедия – я дал ему тридцать шиллингов в каждую сторону»…
Пока мы живы, у нас больше не будет такого шанса. Августин указывает на ногу лошади и говорит: «Возможно, мы даже не сможем вытянуть из неё ещё одну скачку».