поле, которое не видело ничего, кроме группы лошадей вдали на арене из сухой травы, и уже несколько из них отстали настолько, что, похоже, вряд ли примут участие в финише – Гордый Жеребец смело вышагивает на три или четыре корпуса впереди занявшего второе место Холмов Айдахо , уверенно расположившись внутри группы лошадей с Инфантом Праги, Тайны Розари и далее расширяется до Завес Листвы , ищете хорошую позицию, за ними следует Проход Северных Ветров , плавно идущий, Потерянный ручей там же, а затем промежуток к Монастырскому саду, за которым следует Логово Лисьей реки, снова приличный промежуток до Сильверстоуна , но идущий хорошо и легко далее обратно к Захваченному. «Riflebird and Hare in the Hills» в вытянутом поле, уходящем в конец, — «Springtime in the Rockies» , затем следует «Silver Rowan» , а еще дальше — «Tamarisk Row» , а замыкает композицию даже так далеко от дома — «Transylvanian».
Климент думает о городе протестантов и о своем собственном Однажды воскресным утром Августин ведет Климента мимо церкви Святого Бонифация и идет по главным улицам Бассетта к собору Святого Томаса Мора, чтобы послушать мессу в одиннадцать часов вечера. В самом центре города они пересекают Трафальгарскую площадь, где массивная каменная арка, окруженная львами, единорогами и грифонами, напоминает жителям Бассетта, что люди, которые выполняли всю важную работу в прежние времена, были англичанами с гривами, как у львов.
и когти, как у грифонов. Августину почти удалось внушить сыну, что город с его портиками, балюстрадами, колоннами и статуями – не то, чем стоит гордиться, потому что, хотя ирландские католики добрались до Австралии как можно скорее, было уже слишком поздно, и они обнаружили, что те же протестантские полицейские, магистраты, землевладельцы и богатые лавочники, которые раньше заключали их в тюрьмы, штрафовали и грабили в Ирландии, уже контролируют даже такие изолированные места, как Бассетт. Поэтому Климент не беспокоится, замечая, что каменные животные вокруг арки обезображены грязью, и лишь изредка задумывается, есть ли в Бассете кто-то, кто носит в памяти карту всех туннелей, пещер, тупиков, коротких путей, аркад и проходов протестантского города и ценит его сложность так, как она того заслуживает, и как мог бы оценить Бог, если бы Он проявил интерес к некатолическим местам, или же там есть…
неясные углы и удивительные схождения далеко идущих путей и тайные пересечения почти забытых туннелей, которых никто из ныне живущих не понимает, не наслаждается и не злорадствует, и каждую неделю или месяц еще несколько пыльных переулков или замшелых выступов за парапетами забываются последним человеком, который когда-то хотя бы смутно знал о них, и образуют начало таинственного района, который следует исследовать заново, потому что теперь даже католик может найти что-то движущееся в его заброшенных низинах или, возможно, объявить какой-нибудь заброшенный участок своим. Августин объясняет, что ирландцы, высадившиеся в Австралии, приехали слишком поздно, чтобы увидеть страну такой, какой она была на протяжении тысяч лет, когда только разрозненные племена аборигенов бродили по ней, едва тревожа попугаев и динго в отдаленных оврагах, где они делали все, что им вздумается, и слишком поздно, чтобы сделать Австралию католической страной, так что теперь земли Австралии всегда будут покрыты дорогами, фермами и пригородами городов по узорам, которые начертили фанатичные протестанты и масоны. Теперь австралийские католики могут только смотреть на узоры, запечатленные в их стране, в надежде, что где-то среди рядов квадратов и сеток неправильных форм они увидят углы, которые протестанты проглядели и которые все еще могут напоминать им о великих тайнах, скрывающихся за обыденными вещами, или мечтать о равнинах вдали от побережья, которые, вероятно, и так слишком суровы, но где, возможно, несколько католических семей могли бы жить в небольшом сообществе, дороги которого вели только к участкам в пределах поселения и никуда больше за его пределами.