— Еще ничего не произошло, а ты уже ревновать вздумала, — сказал он.
— Если хотите драться с голландцами, так деритесь, а девчонок нечего красть, — отрезала Супани.
— По-моему, Кависта неплохо придумал, — заявил Самбока. — Мне его план нравится.
— А что другие скажут? Все ли готовы начать борьбу с врагами? — еще раз спросил Кависта.
— Это дело решенное, зачем двадцать раз спрашивать.
— Главное, чтобы никто не разболтал наш план. Чтобы до голландцев ничего не дошло.
— Да что ты, Кависта! — послышались голоса. — Или среди нас есть предатели?
— Ладно. Ну, а как насчет племянницы ван Спойлта? Все со мной согласны?
— Племянница племянницей. Но ведь голландцы не уйдут отсюда мирно, — сказал один из присутствующих, тот, кто и на сходке и здесь уже предупреждал о возможном столкновении с голландцами. — Я уверен, нам придется с ними воевать.
— Поэтому я и спрашиваю, все ли готовы, если потребуется, отдать жизнь.
— Наши предки никогда не были трусами, и мы не боимся умереть, — сказал один из тех, кто до сих пор молчал.
— Что ж, значит, будем драться, — сказал Кависта. — Пусть каждый готовит оружие, какое у кого есть.
— Еще надо договориться о месте, где мы будем собираться и прятать оружие, — добавил Самбока. — И держать это место в строгой тайне, чтобы голландцы не проведали о наших планах.
— Верно, пак, — одобрительно кивнул Ара.
— Давайте сообразим, где будет наш тайник, — сказал Кависта.
— Самое верное, конечно, в джунглях, — заметил Вето.
— Знаете где: в роще, которая на восток от моего сада, — предложил Вина. — Она очень густая, и там есть совсем недоступные места.
— Верно, эта роща подходит, — подтвердил Ара.
— А ты что думаешь, пак?
— Нужно пойти туда и посмотреть, — ответил Самбока. — Если место и в самом деле подходящее, там и будем встречаться. И дадим священную клятву, друзья, что с этого дня никто не покинет наших рядов.
— Ну что ж, идемте, друзья, посмотрим, какое место предлагает Вина, — поднялся Кависта.
Все двинулись вслед за Кавистой. Люди шли уверенно, смело, и в душе каждого из них росла готовность отдать жизнь за освобождение родной земли. Их сердцам был чужд страх, сомнения, колебания. Они сделали выбор: свобода или смерть.
Роща, о которой говорил Вина, оказалась и в самом деле подходящей для тайных сходок и склада оружия. Тут же договорились, когда соберутся в следующий раз, поклялись бороться с голландцами, пока ни одного чужеземца не останется на Лонторе, и разошлись по домам. Вине поручили следить за старостой.
Вернувшись домой, Кависта застал отца ожесточенно спорившим с невесткой. Спор шел, конечно, о том, что делать с голландцами. Супани кричала, что их надо немедленно прогнать с острова, Маруко с этим не соглашался.
Кависта велел им обоим замолчать и сказал отцу:
— Тебе, отец, завтра или послезавтра придется вновь ехать на остров Кай.
— Зачем, сынок?
— Надо просить помощи у Веллингтона.
— Не торопись, сынок. Хорошо ли ты все обдумал?
— Голландцы наши враги, отец. Ты же видел сегодня на сходке, как много лонторцев поддержало меня. И с каждым днем их будет все больше. А может случиться, что и сам староста на мою сторону перейдет. Если нас поддержит все население Лонтора, мы сможем разделаться с голландцами навсегда.
— Я буду сражаться вместе с тобой, — сказала Супани.
— Всем дела хватит. Кто не будет участвовать в бою, будет готовить нам пищу. А ты, отец, поезжай к Веллингтону, поговори с ним, пусть и он нам поможет.
— А я-то думал, ты меня оставишь в покое, сынок, — вздохнул Маруко. — Я ведь уже немолод и не хотел бы убивать людей на старости лет.
Кависта посмотрел на него осуждающе.
— И это говорит мой отец!
— Ах, сынок, очень уж мне не по душе всякая вражда, — упрямо твердил Маруко.
— Ну хорошо, поступай как знаешь. Но на остров Кай тебе все равно придется съездить.
Чтобы просить помощи для войны с голландцами?
— Если не хочешь мне помогать, не надо. Скажешь Веллингтону, что приехал навестить его. И между прочим сообщишь, что голландцы требуют, чтобы лонторцы продавали мускатные орехи только им.
Маруко в нерешительности молчал.
— Ты что, не видишь, как для нас с тобой дело оборачивается? Получать-то ты будешь всего десять дуитов за кати, а платить за аренду придется по-прежнему: пятьсот дуитов каждые три месяца, — раздраженно сказал Кависта.
— Ты прав, надо ехать, — ответил, вздохнув, Маруко.
Тамбера уходит из дому