Несмотря на то что Никита вышел из дому с твёрдым намерением дать Серёжке своё согласие, по дороге он начал опять всё передумывать.
Футляр от бинокля в полном порядке, и из него Серёжка хочет сделать полевую сумку; а у краба не хватает одной клешни. Правда, Серёжка говорит, что она не сломана, а краб, наверно, сам потерял её в какой-нибудь битве и что это совсем не недостаток, а, скорее, достоинство.
Мать Никиты терпеть не может этих обменов.
— Ну что вы торгуетесь! — говорит она. — Просто слушать не хочется. Сделайте друг другу подарок, и всё.
Много мама понимает! Почему подарок? Что они, именинники, что ли?
Терзаясь сомнениями, Никита подошёл к будке автомата. В будке кто-то разговаривал. Было без пяти минут шесть. Оставалось ещё время подумать.
Вечер был морозный. Но вдруг полетел лёгкий снег и стал наряжать прохожих блестящими снежинками.
Такая погода, как это известно многим, напоминает сказку, каникулы. В такую погоду мальчишки начинают мечтать.
«Беру краба», — решил Никита. Он представил себе свою коллекцию и окончательно успокоился. Привстав на цыпочки, Никита прижался носом к стеклянному боку будки. В будке стоял высокий человек в кожаном пальто, и было слышно, как он кричал в трубку:
— Да-да, это я! Да! Я уже ехал к вам… да-да… Но я выскочил… Что? Нет, выскочил из троллейбуса. Я забыл номер вашей квартиры. Я улетаю в десять вечера… Да, очень интересные расчёты, вот посмотрите. Сейчас, сейчас лечу!
И он действительно вылетел из автомата. Пальто на нём было расстёгнуто, а в руках он держал чемодан. Человек смешно напевал:
И Никита очень удивился, когда увидел, как совсем взрослый человек, широко расставив ноги, покатился по ледяной раскатке.
Неожиданная находка
Ровно в шесть Никита вошёл в будку. Его друг Серёжка жил в квартире, где телефон был почему-то на кухне, и к нему почти всегда подходила соседка, которая, наверно, никогда из кухни не уходила.
— Опять мальчишки звонят! — кричала она и вешала трубку.
Это было обидно. Разве мальчишки не могут разговаривать по телефону, как все люди?
Но на этот раз трубку снял сам Серёжка. Он, наверно, тоже ждал шести часов, дежурил на кухне. Но говорил Серёжка как будто из подземелья. Это, наверно, потому, что он загораживал трубку рукой, чтобы никто не слышал, о чём он разговаривает.
— Это ты? — спросил Серёжка.
— Конечно, я. Ты же слышишь, что это я.
— Ну? — продолжал спрашивать Серёжка таинственным голосом.
— Что «ну»? — ответил Никита. — Я согласен: бери футляр.
— Чудненько! — закричал Серёжка уже своим голосом. — Где встретимся?
И они договорились встретиться у гастронома.
Никита повесил трубку и вдруг увидел под ногами маленькую записную книжку. Он поднял её; из книжки торчали десять рублей.
Никита повертел в руках книжечку. «Эх! Это, наверно, длинный дядька, который сейчас разговаривал, уронил. Вот тебе и «Тамбу-ламбу»! Десять рублей потерял!»
Никита выбежал на улицу и сразу же увидал «Тамбу-ламбу».
Он стоял в очереди у троллейбусной остановки. Никита побежал прямо к нему, размахивая книжечкой.
Он не добежал всего нескольких шагов, как вдруг, мигая зелёным огоньком, рядом с очередью остановилось такси. «Тамбу-ламбу» нырнул в машину, и она помчалась.
Никита успел только разглядеть последнюю цифру её номера: «сорок четыре»; первая цифра была залеплена снегом.
В погоню
В это время подошёл троллейбус, и очередь стала двигаться.
— Хватит, граждане! Хватит! — закричала кондукторша. — Останьтесь, идёт следующая машина!
Очередь остановилась.
А Никита, не раздумывая, вскочил на подножку. Троллейбус тронулся. Пока Никита пробирался к кабине водителя, чтобы поскорее увидеть, что делается впереди, ему здорово досталось.
— Ехать одну остановку, а на ходу прыгают! — ворчала кондукторша.
Её поддержали пассажиры.
— Небось пионер? — сказала старушка, которая сидела на переднем месте. — Гулять надо, мальчик, гулять! Ноги-то у тебя молодые!
— Ну, это раньше мы пешком от заставы до заставы бегали. Теперь, гражданочка, не те дети! — ответил ей мужчина с большими усами. — Был бы ты мой сын, я бы тебе показал, как прыгать! — И он погрозил Никите пальцем.
И пошло! Все его пробирали, кто как мог.