— Остроумец… — проворчал редактор. — Ничего поумнее не мог придумать?
— А что? — ответный смешок в микрофоне. — Это не я, а девчонка, из местных, в офисе Красного Креста, где мне аусвайс выписывали. Я только назвал фамилию — «Меркурьев», — а она и переспрашивает: «Меркудер», «Меркадер»? Ну, я и подумал — пусть будет так. А Рамона уже сам добавил, меня так в институте называли, привык… Да вы не волнуйтесь, Роман Григорьич, дело обычное, имена ещё и не так уродуют, когда заполняют бланки.
— Ладно, тебе виднее. — согласился редактор. Выходка сотрудника ему не понравилась, но вправлять шутнику мозги было некогда. — Поступим так: ты ищи машину и поезжай, а я свяжусь с военными — напрямую, через министерство обороны… Пусть дадут знать нашим в Тартусе, чтобы организовали встречу на броне. Как улажу всё — наберу. Лады?
— Лады, Роман Григорьич! — отвечавший повеселел. — Только связь — сами видите, могу не ответить…
— Ничего. Вы езжайте, а я всё сделаю. Ты, главное, того… поосторожнее, хорошо?
— Постараюсь. И вот ещё что: договоритесь, чтобы мне на базе связь обеспечили. Материалов — полный хард, а сети нет. Если договоритесь, я сразу перекину…
Договорить он не успел. Визг тормозов, матерный хрип, лязг, скрежет и отчётливо слышная на заднем плане дробь крупнокалиберного пулемёта — этот звук Роман Григорьевич Лосев, немало поработавший в разнообразных горячих точках прежде, чем усесться в редакторское кресло, узнал сразу.
Следующие два часа были наполнены звонками в Министерство обороны и непосредственно в Сирию, рюмками коньяка вперемешку с сердечными каплями, слезами красавицы-секретарши Марьяны и бесчисленными попытками выйти с на связь с пропавшим сотрудником. Увы, результата это не принесло, — как и всё прочее, происходившее в этот вечер в кабинете главного редактора одного из ведущих информационных агентств Российской Федерации.
Ду-ду-дут!
Ду-ду-дут!
Очередь хлестнула по асфальту перед самым бампером. Мубарак — он сидел за рулём, — ударил по тормозам, машину повело, и Роман не ожидавший ничего подобного, едва не впечатался носом в лобовое стекло. Из-за брошенного автобуса, приткнувшегося на обочине возле сгоревшей бензоколонки, лихо вылетел на дорогу джихад-мобиль. Тойотовский пикап, излюбленное транспортное средство арабских и африканских боевиков, развернулся с визгом шин и затормозил так резко, что пулемётчик, стоящий за треногой с ДШК, едва не вылетел из кузова на асфальт. Другой, высунувшись по пояс из окна салона, выставил перед собой «Клашников», но не стрелял — суетливо дёргал затвор, визжа что-то по-арабски. Мубарак, ругаясь по-арабски, выворачивал руль в попытке укрыться за автобусом. И не успел — пулемётчик вернулся на место и открыл огонь. Первая же очередь попала в цель — визг, скрежет разорванного металла, горячая струя обдала Романа слева, со стороны водительского сиденья. Он сжался, ожидая новой, уже точно смертельной очереди (дверь салона и истерзанный труп помощника — слабая защита от пуль калибра двенадцать и семь), но ДШК почему-то молчал. Роман поднял голову — пулемётчик терзал затвор, высунувшийся по пояс из окна араб орал на него, размахивая калашом. О своих жертвах оба забыли — во всяком случае, пока. Роман подтянул колени к груди, повернулся на сиденье и ударом обеих ног выбил водительскую дверь. Вытолкнул из машины труп помощника, — «извини брат, иначе никак…» — запрыгнул на его место и вдарил по газам.
Старенький «Фольксваген-Поло» не подвёл — резво взял с места и рванул, подняв тучу пыли из-под передних колёс. Пулемётчик уже справился с затвором и открыл огонь — тяжёлые пули с мерзким скрежетом рвали тонкий металл корпуса, пробивали сиденья, наполняя салон летящими клочьями ткани и синтетического наполнителя. Ветровое стекло рассыпалось мелким крошевом, горячий, пахнущий гарью и раскалённым песком воздух толкнул в лицо, и Роман сжался на водительском сиденье, ожидая смертельного удара в спину, в затылок, в крестец — всё равно куда, после попадания из крупняка люди не живут… При этом он не забывал швырять машину из стороны в сторону, сбивая пулемётчику прицел — и, то ли стрелок попался никудышный, то ли фортуна приняла на этот раз другую сторону, но очередь за очередью ложились по сторонам от творения немецкого автопрома, и лишь одиночные пули задевали цель. Сердце бешено отбивало секунду за секундой; пулемёт умолк, захлебнувшись патронной лентой, и Роман, наконец, рискнул обернуться и посмотреть назад.