Следом запрыгнула девчонка из долговязых и стала осматриваться. Только вместо сабель у неё к чагсам крепились какие-то щупальца, концы которых были обёрнуты вокруг предплечий. Диски просто торчали из чехлов на поясе. Успеваю заметить у неё перчатки из грубой кожи. Видимо, для того, чтобы не порезаться. Похоже, как и я, любит метать во врагов всякие острые предметы. Плюс это, с учётом времени перезарядки дискомётов, ещё и куда быстрее.
Следом забирается парочка здоровяков, которые также имеют типовое для них снаряжение — костяные секиры и доспехи из хитиновых пластин. Заводилы, как я уже понял, но мне почему-то захотелось их ещё и танками назвать. Отклоняюсь назад и пригибаюсь. В тени меня не видно, но ведь не только димортул может иметь острое ночное зрение. У кошачьих в моём мире оно вроде с рождения в комплекте шло, а тут, в тельмахах Таната, ещё разные кимбары можно достать. Например, как тот шипомёт в руке Стрелка, что ему с мясом Даргул вырвал.
— Фир, — подала голос девица, которая, похоже, была лидером отряда, — Что чуешь?
— Ничего, Майра, — промурлыкал невидимый мне раз, что стоял как раз под межуровневым перекрытием. — Есть запахи неких мутов.
— Почему мутов?
— Пахнут знакомо. Как одни мелкие мобы, которые падальщики, но чуть-чуть иначе.
— Значит, точно муты. Да чем тут Алар занимался? — произнёс ещё кто-то, а Дим вдруг дёрнулся. Алар — это имя, ему было знакомо.
— Да всем подряд, — промурлыкал Фир.
Майра ничего не успела сказать, как переменился ветер снаружи и Фир снова, судя по звуку, втянул ноздрями воздух.
— Пахнет Груном.
— Возница кильма? — сказала девушка, прежде чем засыпать кошака вопросами. — Далеко он, один, ранен?
— Один, ранен, — сказал Фир, а потом я напрягся, так как почувствовал, вернее, услышал, что раз щёлкнул своими ульмомётами. — Пахнет мозгами, он мёртв. Там.
Тут я смотрю на импровизированное копьё у меня в руке и понимаю, что не вытер костяной штык от внутренностей черепа убитого раза. Да твою печёнку, Танат. Вот опять я погорел, как последний дурак. Потом уже начали действовать мы — слияние началось.
От димортула разошлась звуковая волна эхолокации. Вот и враги, которые тоже нас увидели. Перехватываем копьё, пару дисков в ладони и свешиваемся вниз. Из пасти димортула раздаётся оглушающий крик и одновременно штык винтовки, которую метнули сильным движением, вонзается в голову одного из здоровяков. Тот ещё падает, а мы замечаем, как Майра невероятным прыжком уходит в сторону.
В прыжке перехватываем диски и метаем их в долговязых. Одному сносит голову, а другому руку с ульмомётом, но он крутится на месте и сжимает саблю. В этот момент ступни димортула приземляются на плечи второго здоровяка, который шокирован акустическим ударом, но не крутится на земле от боли, как кошаки. Люди тоже крутят головой, но стоят на ногах.
Когти одной из рук входят в глазницы здоровяка, тот что-то кричит, но мышцы у живого доспеха сильнее. Точно так же, как недавно с талком внизу, поступаем с тяжёлым секирщиком Знающих — вырываем ему верхнюю часть черепа, разрывая по пути в клочки мозги. Подхватываем выпавшую из его руки секиру и прыжком сближаемся с остальными.
Приземляемся и приседаем, пропуская над собой саблю долговязого. Когда прыжком распрямляемся, то снизу вверх вспарываем ему грудную клетку, разваливаем череп. Минус четыре, пять в уме. Но счёт быстро меняется, когда, повернув корпус, метаем перепачканную кровью мечника секиру в дальнего человека. Секира входит ему поперёк груди, и парень с веерником оседает на пол.
Сейчас мы не повторяем ошибку. Теперь мы не концентрируемся перед собой, а смотрим на все четыре стороны зрительными органами димортула. Потому легко уклоняемся и от дисков Майры, и от костяной шрапнели из веерника оставшегося стрелка. Повторно выстрелить он не успевает, так как когти димортула входят ему в шею и вырывают кадык. Следом и кулак летит ему в висок, отправляя раза в нокаут. Пусть без сознания кровью истекает, а то мало ли какие он себе кимбары вживил.
Подхватываем за загривок корчащегося Фира и поднимаем его перед собой наподобие живого щита. Из-за спины выхватываем саблю. Неудобно, это, так что есть небольшая заминка перед тем, как голова оставшегося кошака, верещащего от боли в ушах, покидает своё место на плечах. Теперь их двое, но один играет роль преграды между нами и дисками Майры.
Та и не стала их метать. Пока мы с ней сближались. Вместо этого две длинные нити, что искрились кристаллическими зубьями перед нами. Результат — костяная сабля разлетелась на несколько частей, а от тела Фира в руках живого доспеха осталась лишь внешняя часть обезглавленного торса с торчащими из плеч обрубками рук.