— И вы с дершерами сможете нас прикрыть на расстоянии и отчество погоню в случае чего, — добавляю я.
— Именно. Гент с его меткостью тут больше пользы принесёт.
— Вот тут сложно не согласиться, — соглашается Алия, но смотрит на меня. — Я такой скорости никогда не видела.
— Тогда вперёд.
Мы втроём выдвигаемся, а остальные члены отряда отходят к стенам и приседают с оружием наперевес. При этом Стрелок без вопросов снимает со спины и отдает Ленту свёрток с дальнобойным иршером. Второй наёмник кивает и принимает винтовку. В полутьме коридора наших спутников почти не видно.
С прикрытием на случай отхода проблем не будет. Осталось разобраться с тем, что за раз та истекает кровью. Максимум, что может пройти через местных стражей, так это пара мелких кусков, которые они сплюнут.
— Значит сюда ведёт другой путь, — заметила Алия, глянув на меня. — Почему же мы им не пошли? Кто-то хотел показать свою крутизну, отхлестав…
— Далее есть оламы и тельмахи, — обрываю я её монолог, кутаясь в плащ, что висел свернутым за спиной. Не хочу, чтобы меня видели другие. — Но они не должны воспроизводить разов. Что-то не так.
Алия, выразительно вскинув бровь, отвернулась от меня. Крутанув усеянной шипами дубиной и взяв в руку веерник, девушка пристроилась сбоку от Харса. Рептилоид однако взял лишь один разрыватель. Вместо второго он вооружился кривым ножом, что был сделан из клыка какой-то твари. Притом держал он его обратным хватом.
В стойке Харса было что-то знакомое. Спасатели, да и Инспекционный Отдел, не военные, но для общего развития боевыми искусствами мы занимались. Плюс опыт Даргула, что я получил от Дима, позволял мне более профессионально оценить стойку рептилоида. Тот отлично понимал, что в темноте, в случае свалки, больше пользы будет от клинка, чем от дополнительной огневой мощи. Тем более, что его ульмшеры не несли никаких штыков.
Вот и поворот, откуда тянет кровью. Свежая, но по ощущениям с ней что-то не так. Словно раз болен или отравлен. Вспоминаю вирус, точнее бактерии, что дреги выпустили в шпиле, превратив его в башню смерти. То биооружие не вызывало, как Эбола, обильное кровотечение. Но рецепторы димортула прямо орут, что с неизвестным что-то сильно не так.
Ещё и Макс стучится в голову. Со слов, вернее мыслей этого мутанта, он чувствует некую активность. Как ту, что была в высоком логове, где мы встретились. Те, кто не живёт, но думает и двигается. Как тот, на котором мы сюда прилетели. С трудом понимаю, что он имеет в виду кильмы. Зафиксируем мысль.
Только чувствует Макс, что их много, они не спят, а что-то делают. И общаются между собой, что странно. Они не имеют сути, а потому необщительные. Но сейчас очень быстро и активно что-то друг другу говорят. Это странно.
— А всё странное и непонятное опасно, — тихо говорю я про себя. Намёк Макса мне понятен. Он не может приказывать кильмам, только слушать. Я могу и теперь стараюсь прислушиваться. Только я расширяю сферу мысленного охвата, как меня чуть не оглушает мысленный гомон. И он нарастает. Да, это не слова. Образы и эмоции. Простые и примитивные. Нарастает готовность к сражению.
— Внимание всем, — говорю я вслух и мысленно, для Стрелка, — впереди могут быть ещё боевые кильмы. Но не как стражи, а подвижные.
— Раньше предупредить не мог, вестник Творцов? — ворчит Алия.
— Я не их вестник, а Таната. Раньше они такое не создавали.
— Так куда мы идём? Творцов убивать? Ха-ха. Только я на такое не подписывалась.
— Не беспокойся. Они все давно мертвы. Больше ста оборотов.
После этих слов мои спутники останавливаются и смотрят сначала друг на друга дикими глазами. Далее из внимание переключается на меня. Тэй рассказывала, что хоть Создателей Таната и не любят, но относятся к ним определённым почтением и большой долей страха. Вдруг те отключат инфоры и тельмахи.
— Ты…
Обычно язвительная Алия осеклась на полуслове. Харс и вовсе стоит с упавшей челюстью.
— Что, я? Так, спокойно! — Поднимаю перед собой ладонь. — Я тут совсем не причём. Они и сами прекрасно справились. Устроили внутренний конфликт и вырезали друг дружку.
— Они же… Они ведь как боги!
— Боги не умирают от выстрела из иршера между глаз. Они многое знали, умели, но потом в конец охренели и назвали себя богами. Сами. Мир показал им, что это не так.
— Ты имеешь ввиду Танат? — наконец обрёл дар речи ящер. Не вовремя я начал этот разговор. Вот что со мной? Почему я стал таким самоуверенным и неаккуратным? Гормоны тела вестника? Возможно. Надо взять себя в руки.
— Я имею ввиду мир за пределами этого всего. Вас же откуда-то украли, превратив в рабов. Просто кое-кто объяснил им, что настоящий бог таких уродов не любит. Теперь они лежат где-то в виде эотулов. Максимум.