— Я дерусь просто потому, что дерусь.
Немая сцена, а где-то там мне явно рукоплещет один Портос.
— Жду подробный ответ.
Даргул вроде бы само терпение, но желваки на челюсти так и играют.
— Да пожалуйста. Мне не жалко, — пожимаю плечами и опускаю руки. Нет, реально надоело их держать на весу. — Девушке только предложите присесть, вежливые вы мои. Или в Танате и этого нет? А мне об этом не сказали потому, что я не спрашивал никого раньше?
Поворачиваю голову всё вслед за мной смотрят на Алиру, потом на Даргула. Тот со вздохом закрывает глаза, а потом делает взмах рукой. Один оркуар подкатил камень, а какой-то кошак положил сверху рюкзак, который накрыл курткой.
— Танаран, — делая нечто вроде книксена говорит Алира и занимает предложенное место. — Это спасибо на моём родном языке.
Хм, реально напоминает эстонское tanan. Может это старая форма обращения или она реально родилась в Эстонии параллельного мира? Возможно, но Даргул на меня уже совсем недобро косится. Разозлить безжалостного палача? Можем, умеем, практикуем.
— У тебя точно не монополия на ту микстуру от амнезии.
— Я почти потерял терпение. И я не знаю, что такое амнезия.
— Ты мне проиграл, так что потерпишь.
Вот тут на меня все вылупились круглыми глазами. Безликие инсекты просто рты по раскрывали, расщеперив мандибулы во всё стороны. И что я такого сказал?
— Амнезия — слово из моего языка, которого нет в речи Таната. Означет потерю памяти, её блокировку. Я дерусь, потому что это чёрта моего характера. Как сказала у нас одна целительница душ, я по характеру воин крови, которому в моём мире не нашлось ни войны, не испытания.
— И ты решил начать её здесь? — спрашивает Даргул.
— Я решил её закончить. Так я на родине работал с начала спасателям во время несчастий: эпидемии болезней, потопы, крушения зданий и прочее. Пока меня не согрел яркий и тёплый свет.
Так я намекаю на огонь. Помню, что у разов огонь под запретом на уровне подкорки. Вдруг здесь костерок разведут. Много тут всего, что хорошо горит. Почти всё.
— И сильно тебя погрели? — задаёт кто-то вопрос.
— Кожа стала тёмной и решила покинуть тело. Благо у нас целители и такое лечат.
Всех, кроме Даргула, перекосило. Нежные они, однако, как про огонь слышат. Думаю, расскажи я им про расчлененку, все бы лишь спросили, а насколько частей меня тогда разделали. Бесконечная доброта, а точнее её местный аналог.
— И что ты сделал, чтобы у тебя кожа так потемнела? — задаёт вопрос Даргул, буравя меня немигающим взглядом.
— Свет за жителями одного места гнался, а закрыть ворота можно было лишь с его стороны. Ну я и закрыл.
— Смело. И что потом?
Я просто рассказываю, как служил в Департаменте дальше. Конечно, с переводом терминов на местные реалии. Не склад биологического оружия зачистили, а место с кучей ульмов, после укола которых ты будешь разлагаться заживо, кричать от боли и истекать кровью из всех щелей. Не атомное оружие, а запечатанный в сосуды такой яркий свет, что может осветить всё отсюда и до другого конца Таната. Притом осветит так ярко, что камень потечёт, как вода. А всё разы обратятся в пыль, который по тоннелям будет гонять ветер.
— Как вы себя только не уничтожили? Ваш мир болен! — замечает один из кошаков. При этом он массирует себе горло, будто задыхается.
— Так мы себя почти и уничтожили. Когда остановились, то лишь пыль в воздухе стояла. Только тогда и остановились. Поговорили наконец.
Тут я смотрю на Даргула и с намёком поднимаю бровь. Бывший вестник давно уже убрал нож от моей шеи. Сейчас он задумчиво чесал им себе щеку. Очень задумчиво, так как порезался и не заметил.
— Ты один из помнящих, это понятно, — произнёс он наконец. — Тогда ты помнишь, как попал сюда. Свои последние мгновения помнит каждый.
Ловкий манёвр, признаю. Я там что-то говорил про то, что надо на ситуацию под другим углом посмотреть, но ведь мою душу наверняка захватило то, что создали Творцы. То есть он намекает на их порочность.
— Мой отряд прилетел в место, где солдаты той стороны, что в нашу Последнюю Войну называлась Сентком, устроили зачистку.
— Что устроили?
Это уже Гент не выдержал. Я перевожу слова дословно, но смысл так просто не передать. Вот и кажется со стороны, что вояки Сенткома просто убирали мусор. Отчасти это так и есть, но вспоминая всех остальных жителей Тау-137.
— Неугодные разумные подобны мусору. Вот они его и убрали. Как своих товарищей, так и лидеров, из-за которых всё и произошло. Всё остальные жители того поселения пошли под нож за компанию.