— И следовательно меня.
— И следовательно тебя, — он смущенно пожал толстыми плечами и золотая отделка его белого бурнуса заблестела на солнце. — Я не должен вмешиваться в дела тех, кто стоит выше меня, но у меня нет выхода. Я хочу предупредить тебя, что мой господин Хаши будет в бешенстве, когда узнает, что его невеста уже не девственница.
— Она и до меня не была девственницей, Сабо.
— Я знаю, — он смущенно крутил кольца на пальцах. — Я уверен, что господин Хаши знает об этом… но он никогда этого не примет. Никогда.
— Ему просто не нужно обращать внимания, на то, что у его невесты чуть больше опыта, чем он ожидал, — улыбнулся я. — Поверь, жаловаться ему будет не на что. Если кто-то и возродит его силу, то это Эламайн.
— Но если она не сможет? — Сабо был перепуган не на шутку. — Если она не сможет, и у него ничего не получится, он разозлится. Взбесится. И во всем обвинит госпожу, а не себя. И будет искать способ наказать ее. Но… она госпожа высокого происхождения, и у нее богатый отец. Господин Хаши не может убить ее, и он будет искать человека, на которого обрушит весь свой гнев и разочарование. И скорее всего, он прикажет найти мужчину, который ответит за «погубленное целомудрие» его невесты, — Сабо пытался извиниться. — Все в Саскаате, я думаю, знают о репутации госпожи, но никто об этом не скажет господину, потому что он танзир. И он накажет тебя. Может даже убьет, и никто даже не попытается остановить его.
Я улыбнулся и повел левым плечом, чтобы качнулась рукоять меча.
— У нас с Разящим договор. Он заботится обо мне, я забочусь о нем.
— Тебе не позволят оставить оружие в присутствии танзира.
— Значит я не пойду к танзиру, — я посмотрел в глаза Сабо. — Доверенный слуга танзира может сказать ему, что я помог вам, и предложит передать мне награду через него.
Сабо опешил.
— Ты доверишь мне взять твою награду?
— Конечно. Ты достойный человек, Сабо.
Коричневое лицо Сабо светлело, пока он не стал похож на больного желтухой ребенка. Я испугался, что его хватил апоплексический удар.
— Никто… — начал он, замолчал и снова продолжил. — Никто еще не говорил мне такое. «Сабо туда. Сабо сюда. Протряси свои жирные складки, евнух». Я не человек для них, даже для господина Хаши, а он не такой плохой как другие, — Сабо замолчал, сжав зубы.
— Люди бывают жестокими, — тихо сказал я, — я знаю. Я не евнух, Сабо, но я тебя понимаю. Я испытал жизнь в аидах.
Он посмотрел на меня.
— Не знаю, что это было, но ты выбрался оттуда. Ты всегда должен выбираться. Песчаный Тигр должен быть свободным… и целым.
— Но Песчаный Тигр помнит времена, когда у него не было свободы, — я улыбнулся и похлопал Сабо по толстому плечу. — Но некоторым из нас нужно пройти через аиды, потому что мы выходим оттуда чище.
Он вздохнул. Черные брови сошлись у переносицы.
— Может быть, не буду спорить. За свою жизнь я накопил немало денег, господин Хаши щедр ко мне, — он махнул пальцами, унизанными кольцами. — Я ем, пью, покупаю девочек, чтобы удовлетворить то, что во мне еще осталось. Они добры. Они понимают, что все случилось не по моей воле… со мной сделали это когда я был ребенком. Но разве свобода такая? — он пристально смотрел на меня. — Свобода взять женщину, такую как Эламайн, или желтоволосую Северянку.
— Желтоволосая Северянка меня наняла, — оборвал я его, — и не больше.
От меня не укрылось неверие в его взгляде; я не мог его винить. И я снова разозлился на самого себя, потому что за всю дорогу даже не попытался приблизиться к Дел. А ведь раньше меч на песке не мог остановить Песчаного Тигра.
Но и такого меча как у Дел, из убивающего холодного льда, с чужими рунами, которые сулили болезненную смерть, я раньше не видел.
Он был не простым куском металла. В нем была сама Дел, ее чистота и гордость. Может другого человека это не остановило бы, но я не мог оскорбить Дел.
Я вздохнул и сморщился.
Сабо улыбнулся.
— Иногда мужчине не нужно быть евнухом, — неопределенно бросил он. Но я его понял.
Я огляделся, разыскивая Северянку, и нашел ее в хвосте каравана. Под яркими солнечными лучами светлые волосы казались сияющим ореолом над головой.
Она слабо улыбалась, но эта улыбка была адресована ее мыслям, а не окружающим ее людям. И уж конечно не мне.
14
Во время нашей последней встречи в повозке Эламайн была откровенна до предела. С каждой секундой мы были все ближе к Саскаату и к концу нашего романа. Она объявила, что не хочет потерять ничего из того, что я мог предложить. Я сомневался, способен ли был еще на что-то, но честно попробовал.
— Порычи для меня, Тигр.
— Эламайн…
— Мне наплевать, что они услышат. Всем давно все известно. Тебя это беспокоит? Ну порычи, Тигр.
Я порычал, но очень тихо.
Она вздохнула, повисла у меня на шее и уткнулась подбородком в плечо.
— Тигр, я не хочу тебя терять.
— Скоро ты выйдешь замуж, Эламайн, а я еду в Джулу.
— С ней.
— Конечно с ней. Для этого она меня и наняла, — интересно, что ей сказала Дел о цели нашего путешествия и касались ли они вообще этой темы.