В Пекло такие мысли. Раз я пока не могу вычислить кто за мной следит, то надо воспринять это как данность и действовать учитывая эти обстоятельства. К тому же я чувствую только слежку, но не чувствую угрозы. Конечно по хорошему мне надо бы все выяснить, но у меня на этот совершенно нет времени.
Чайная Серебряный лотос считалась нейтральной зоной и использовалась для переговоров между гильдейцами уже много лет и пока никто не пытался покуситься на эту традицию. Ее владельцем был младший сын матушки Юнь, который не имел никакого отношения к криминальному бизнесу своей семьи. Ну или по крайне мере это преподносилось именно так.
Стоило переступить порог заведения украшенного лотосами, как ощущение слежки исчезло и это меня нервировало еще больше. Пожалуй даже больше чем встреча с тварью отправившей меня на смерть. Глубоко вздохнув я шагнул в глубь зала.
Теплый свет фонарей окутал меня даря успокоение. Будто тут все было тихо, спокойно и безопасно. Внутри царила уютная атмосфера: низкие столики, подушки на полу, аромат свежезаваренного чая и сладких пирожков. В углу сидели несколько купцов, оживленно обсуждая свои дела. Их голоса смешивались с тихой мелодией, которую играл музыкант на цитре.
Буквально через мгновения ко мне подошла молоденькая служанка и с уважительным поклоном произнесла:
— Молодой господин, господин Фу Шан уже на месте.
— Веди. — Коротко ответил я на ее приветствие и направился следом за ней. Старый змей решил прийти первым и создать впечатление, что он тут хозяин, а я гость. Может быть когда-то в прошлой жизни подобное и могло меня задеть, но сейчас. Я усмехнулся над этой глупостью.
Служанка открыла двери и едва я переступил порог кабинета, тут же испарилась закрыв за собой дверь. Фу Шан сидел за низким столиком, его тонкие пальцы обхватили фарфоровую чашку, словно он держал не чай, а нечто хрупкое и драгоценное. Его черные глаза, холодные и бездонные, встретились с моим взглядом, и я ощутил в них нечто потустороннее. Чем-то он напомнил того ядовитого ежа, что появился из теней. Такой же ядовитый и такой же опасный.
Старейшина, не смотря на свой возраст, а ему было хорошо за пятьдесят, выглядел просто великолепно. Его узкое лицо, обрамленное черными, как смоль, волосами не тронутыми сединой, казалось вырезанным из мрамора. В его взгляде читалось что-то змеиное, как будто он уже знал все мои мысли и планы. Его голос, когда он заговорил, был тихим, почти шепотом, но каждое слово звучало так, будто его произносили прямо у меня в голове.
— Фэн Лао, — произнес он, и его голос был как холодный ветер, проникающий в каждую щель. — Как приятно, что ты почтил нас своим присутствием. Присаживайся. — Его рука указала на место напротив него.
Я не спешил подчиняться. Вместо этого я окинул взглядом комнату. Два его помощника стояли у стен, словно статуи, готовые в любой момент ожить. Один из них, крупный мужчина с лицом, изуродованным шрамом, сделал шаг вперед, явно намереваясь обыскать меня. Я посмотрел на него с холодной, презрительной ухмылкой. Мой взгляд говорил ему: «Попробуй только, и ты пожалеешь».
Фу Шан поднял руку, тонкую и бледную, как кость.
— Оставь его, — сказал он, и его голос был тише шепота, но в нем чувствовалась сталь. — Фэн Лао — наш гость. Он не станет нарушать правила гостеприимства. — Верно, мальчик? — На его губах играла насмешливая улыбка.
— Конечно, старейшина. — Я усмехнулся, но сел за стол, прямо напротив Фу Шана.
Его помощник отступил, но я чувствовал его взгляд на себе, как будто он все еще пытался найти повод для конфликта. Мне было все равно. Если они решат напасть, я готов.
Фу Шан налил чай сначала в свою, а потом в мою чашку. Показывает, что он не отравлен. Но ничто не мешало ему принять заранее противоядие. Аромат жасмина заполнил воздух, но я знал, что это лишь маскировка. В этой комнате пахло опасностью, как в логове рассерженной змеи.
— Ты выглядишь напряженным, — сказал он, его голос был как шелест листьев на ветру. — Неужели ты боишься меня, Фэн Лао? — И снова его жуткая улыбка на тонких, почти бескровных губах.
Я взял чашку, но не стал пить. Вместо этого я посмотрел ему прямо в глаза.
— Боюсь? — повторил я, и мой голос звучал как раскат грома после его шепота. — Нет, старейшина. После недавних событий я уже разучился бояться.
Его губы дрогнули в подобии улыбки, но в его глазах не было ни тени веселья.
— И зря, мой мальчик. Очень зря. — Он сделал небольшой глоток и продолжил. — Страх говорит нам о том, что мы смертны и нужно правильно думать и действовать, чтобы жить дальше.