— Прах за прах.
Линь Цзиюнь взяла чашу. Она подняла ее к губам и сделала глоток. Она почувствовала вкус крови. Теплой и соленая. Как тогда.
— Месть за месть.
Она передала чашу внуку, который сделал глоток и передал приемному дяде, а тот Чу. Круг замкнулся.
— Фэн Лао сообщил точки в которые нужно нанести удар, — сказала Линь Цзиюнь. — Никто не должен остаться в живых. — Она повторила приказ с той же тональностью, что и тот самый островитянин.
Кон хрипло рассмеялся. Он любил драку и его шипованные перчатки всегда были готовы пролить кровь.
Чу склонила голову.
— Как ты хочешь, чтобы они умерли, матушка?
Линь Цзиюнь посмотрела на таблички предков.
— Медленно.
Чжао улыбнулся. Его улыбка была похожа на изображения жутких фресок в южных джунглях.
— А город?
— Пусть видят. Пусть знают.
Кон хрустнул пальцами, по очереди сжимая кулаки.
— Их руки тянулись к тому, что им не принадлежит.
— Значит, они лишатся рук, — закончила Линь Цзиюнь.
Они вышли из храма. Темные облака закрывали луну. Люди уже начали праздновать. А за стенами храма на коленях сидели их бойцы. Тонги Луннолицых, Тени Осеннего Листа и Багровых Кулаков были готовы напомнить всем, что это их земля.
Завтра город проснется и ужаснется. Все увидят их ответ. Островных варваров ждет лишь мучительная смерть…
Глава 26
Никогда не любил ползать по воздуховодам старинных зданий. Но подобный опыт имелся — пусть и весьма сомнительный. Если хочешь выполнить задачу и при этом не сойти с ума, нужно научиться не бояться темноты и тесноты. Здесь это не просто условие — это правило выживания.
Шахта была очень узкой, я едва туда помещался. Но при этом металла не пожалели. Он был старый, но все еще крепкий, толщиной с большой палец. И при всем этом от всей конструкции создавалось впечатление, будто кто-то вгрызался в толщу металла изнутри, а потом вылизывал до зеркального блеска. Древние строители знали толк в извращённой инженерии: листы подогнаны без зазоров, каждый стык был почти идеальным, гладкий и монолитным. Иногда мне приходилось изгибаться так, будто я змея, пролезающая сквозь водопроводное колено. Суставы ныли, спина жгла, но я двигался дальше.
И всё же у этих металлических кишок было одно преимущество — упасть здесь почти невозможно. Если умеешь ползать, если не боишься застрять, если твой разум не предаёт тебя… тогда ты продержишься. Остальное — дело техники и упрямства.
Благодаря все еще работающим очистителям, здесь не воняло как в канализации, к тому же воздух был куда менее влажным, чем внизу. И это откровенно радовало, будь в нем чуть больше влаги и подниматься было бы куда сложнее.
Глаза измененные в обители позволяли мне видеть тусклые блики на металле. Откуда здесь брался этот странный свет мне было совершенно непонятно, но думать над этим мне было совсем не с руки. Руки скользили по холодной поверхности, отыскивая малейшие неровности, за которые можно зацепиться. Вот только их не было и мне приходилось двигаться враспор. Пальцы онемели от постоянного напряжения, но это было даже к лучшему — меньше чувствуешь, как края листов впиваются в кожу.
Дышать приходилось рвано, короткими, экономными глотками. Временами в шахту пробивался слабый ветерок, и тогда стальные стенки начинали тихо петь — низкий, дребезжащий гул, будто здание вздыхало под тяжестью веков.
Я замер на мгновение, прислушиваясь.
Где-то выше раздался скрежет — едва уловимый, но от этого не менее зловещий. То ли сместилась заслонка, то ли что-то пробралось в шахту следом за мной. То ли какой-то ушлый культист решил проверить не лезет ли здесь безумец, который решил остановить ритуал его господина. В таких местах никогда не знаешь наверняка.
— «Ты либо ползешь, либо боишься. Одновременно не получится», — прошептал я себе под нос, вспоминая слова старого наставника.
Впереди шахта делала резкий поворот вверх. Металл здесь был теплее, почти живой — видимо, где-то рядом проходили трубы отопления. Я ухватился за край перехода, подтянулся, закинул ногу… и тут же едва не сорвался.
Онемевшием пальцы соскользнули.
Сердце на мгновение остановилось.
Но инстинкты сработали быстрее мысли — я впился локтями в стенки, затормозив падение. Грубый металл прожег ткань, оставив на коже красные полосы.
— "Великое Небо!
И снова вверх. На этот раз осторожнее. Не хватало еще упасть когда нужного места оставалось подать рукой.
Через несколько метров шахта расширилась, превратившись в нечто вроде крошечной камеры — вероятно, технический отсек для обслуживания. Здесь было достаточно места, чтобы перевести дух. Я привалился к стенке, вытирая пот со лба. Руки дрожали от напряжения, но это не имело значения. В нефритовой серьге раздался тихий голос Мэй Лин: