И тут же из разрывов пространства появились искаженные твари. Здоровый урод, такой же как тот, что проломил стену и дал мне возможность уйти от Фушэ в тоннели, с ревом поднял свою булаву. А в следующую секунду его голова разорвалась как перезрелый арбуз. Снайпер отработал просто отлично.
Один из культистов поднял руку — не успел договорить проклятие. Ему перерезали глотку. Девушка в маске, одна из людей Мэй Лин, вытерла нож об его плечо — и скользнула дальше.
Начался хаос битвы. И я им воспользовался по полной атаковав с другой стороны. Прыжок, кувырок с перекатом и мой нож бьет в затылок одному жрецу прерывая его литанию.
Рывок и второй ублюдок обзавелся новой улыбкой чуть пониже подбородка. А я уже мчался дальше.
Кровь летела веером. Кричали не люди — ритуал кричал, как живой. Он рвался, трещал. Алтарь дрожал.
Фушэ обернулся. Его глаза встретились с моими.
Улыбка. Та самая, полная безумия и уверенности в своем превосходстве.
Он поднял руки — и мир вспыхнул.
Стенка пламени прошла по платформе, опаляя камень. Я перекатился в сторону, прикрывая лицо. Мои волосы заполыхали на концах — я сбил их рукой.
Фушэ уже шел ко мне. В одной руке — длинный искривленный нож, он выглядел будто сделан из кости. Во второй — овеществленный глиф, пульсирующий искаженной эссенцией.
— Ты опоздал, мальчик, — прошипел он. — Всё уже началось. Кровь лишь даст мне больше сил. На этой стадии ритуал действует сам. Мне останется лишь его завершить.
— Ты еще жив. — Я поднял ножи. — Исправим.
Улыбаясь он атаковал.
Я успел отбить первый удар, но не второй. Лезвие рассекло мне плечо — не глубоко, но достаточно, чтобы пошла кровь. Он двигался слишком быстро и под странными углами. Не как человек. Как тварь.
Не думая я активировал усиление тела, сейчас не время экономить эссенцию.
Уклон и тут же удар. Нож вошел в его плоть словно в мокрые доски. Он зашипел, отшатнулся. Но я был уже близко. Второе лезвие вошло под рёбра. Но он не остановился.
Его глиф взорвался у меня возле лица. Удар был такой силы, что меня отбросило и мои ножи остались в теле этого ублюдка. Голова звенела как праздничный колокол. А тело совершенно не слушалось.
Он встал надо мной, подняв клинок.
— Подчинись и встань рядом со мной, — прошипел он. — Во имя Матери, во имя господина!
— Да пошел ты! — Произнес я и добавил еще несколько уличных выражений, после, которых обычно уже ход идут ножи, а на грязных улицах остаются тела умирающих.
Глаза Фушэ налились золотом. Он зарычал и бросился на меня.
Орлиные когти вновь выскочили из пазов ботинок и я тут же ударил даже не вставая. Острые как бритва они разорвали ему икроножные мышцы и выродок упал. Кувырок и я уже на ногах, а из моих перчаток торчат шипы.
На платформе шёл бой. Бойцы Канцелярии убивали всех. Твари, культисты, наемники — им было плевать. Они выполняли приказ. А в этом хаосе сражался Мэй Лин.
— Во имя пяти драконов! Смерть! Смерть! Смерть! — Раз за разом вырвался боевой клич штурмовиков.
Фушэ медленно встал. Я видел как его раны начинают зарастать.
Он выпрямился, изгибаясь, как насекомое, вылезающие из собственного панциря. Его вены начали пульсировать искаженной эссенцией. Я чувствовал эту пульсацию, ведь она пела и в моих жилах.
— Ты не остановишь это, Фэн Лао, — прорычал он. — Даже если убьёшь меня — Мать уже смотрит сюда.
— Сдохни. — Я сорвался в безумную атаку. Когти на руках и ногах мелькали как молнии. Черная кровь выродка летела повсюду, но в следующий миг я уже врезался в каменный столб отброшенный его ударом.
Фушэ взвыл — не от боли, от восторга. Его тело было рассечено множеством глубоких ран, которые уже начали зарастать пульсирующей демонической плотью.
— Узри истинный дар Матери Изменений, глупец! — рявкнул он, вскинув руки. Золотые цепи сорвались с земли, хлестнув, как кнуты. Но слишком медленно.
Тот кто полагается лишь на магию — глуп!
Я рванулся вперед, и ветер — мой старый союзник — подхватил меня, ускорил, сделал почти невесомым. Фушэ снова хлестнул золотыми цепями, но я уже был рядом.
На полной скорости когти перчатки вспороли ему брюхо и следом грудную клетку. Ребра хрустнули как гнилая солома. Разворот и нога с размаху бьет ему в голову отбрасывая в колонну. Камень застонал, будто живой.
— Неужели сдох? — Нет, эта тварь оказалась слишком живучей. Он поднялся.
Кости скрипели, выпрямляясь. Из сломанных рёбер выползали черные щупальца, из спины рвались шипы, изгибаясь, как голодные змеи. Его глаза — те, что еще минуту назад смотрели на меня с безумием и яростью, — теперь были пусты. Только золотой свет мерцал в глазницах.