Из темноты появляются силуэты. Один. Пять. Десять. Еще и еще. Полсотни. Может, больше.
Все как один вооружены, и на лбу у них выбита знакомая татуировка в виде серебряного полумесяца. Луннолицые. Сильнейшая тонга в городе обладающая внушительной силой, которую они совершенно не стесняются использовать. И среди этих отмороженных бойцов, я увидел очень знакомую фигуру. Похоже Небо продолжает мне улыбаться.
Я чувствую, как бойцы сзади меня напряглись, а Ликуй вскинул свои топоры на плечи. Идеальный солдат, стоит ему отдать приказ и он начнет резню совершенно не задумываясь о том, что противников намного больше. Даже Ксу чуть сдвигает плечо назад и смещает вес на левую ногу, чтобы выхватить лук и начать стрелять. Лишь Шифу неподвижен, как храмовая статуя. Только четки перестали двигаться. Похоже он понимает больше остальных.
Шагнув вперед, я с легкой наглостью говорю:
— А может, вы лучше друг другу сыграете на кожаных флейтах? Здесь нет меток тонги. Это ничейная земля. Так что любой может тут находиться.
Высокая фигура делает шаг вперед, и я слышу знакомый голос:
— Какой же ты наглый, брат Лао. Ты только, что грубо оскорбил моих людей.
— Не меньше чем ты, брат Чжао. Они перед этим оскорбили моего друга. Око за око, все в рамках законов. Мы будем говорить, или твой человек выйдет против меня один на один?
— А разве ты еще один из нас? — В его голосе звучала насмешка, но то, как он вел диалог, говорило о том, что Чжао играет роль для своих бойцов, давая мне шанс.
— А разве пока тень жива, он может перестать быть тенью? Я, Фэн Лао, вырос на этих улицах, и любой, кто считает, что может спросить с меня, может начать прямо сейчас. — Легкое движение — и из рукавов мне в ладони упали рукояти ножей. — Я отказался от статуса мастера-вора. Гильдия наплевала на старые традиции, но я тень, и любой, кто скажет, что это не так, получит от меня лишь сталь. — По рядам бойцов тонги пронесся недовольный ропот, но я действовал в рамках уличных правил и они это знали. Как знали, что эти правила можно легко повернуть в нужную сторону если ты умен и силнен.
Земля не принадлежит никому — значит, я могу тут находиться, никого не уведомив. То, что со мной бойцы из высокородных, — это мое дело, пока оно не касается улиц. А то, что оно их касается, надо доказать и предъявить. Отказавшись от своего статуса и обозначив причину, я показал всем, что для меня традиции важнее власти, что тоже уважаемо на этих улицах.
— Кто как, а я вижу перед глазами брата Лао. Ученика Цзян Вэйя, признанную тень. Есть те кто считает, Лао не прав? — Вперед шагнул один из людей Чжао. Здоровенный амбал, который всегда считал, что он достоин большего. Стоило ему выйти вперед — и дальнейшая партия была понятна без слов. Моими руками хотят убрать конкурента. Чжао все такой же хитрец. Обернувшись к Ксу, я сказал:
— Это мои разборки. Не лезьте в них ни при каких условиях. — А в это время этот надутый индюк начал вещать:
— Я… Этот щенок водит дружбу с высокородными, он навлечет беду на улицы. Старейшина Металла объявил его вне улицы. — Шагнув вперед, я рассмеялся ему в лицо:
— Улицы живут сегодняшним днем. Будет ли завтра? Где беда от меня? Ее нет. И после таких слов ты смеешь называть себя Луннолицым? Да ты всего лишь пес, выпрашивающий объедки у старейшин гильдии. — Я плюнул ему под ноги и тем самым еще сильнее оскорбил его перед лицом бойцов. Такое не прощают, но у меня не было времени на словесное фехтование, к тому же Чжао намекнул, что он лишний в тонге, а мое поведение это просто самый быстрый способ решить нашу проблему.
С ревом он бросился вперед, выхватывая здоровенный тесак, которым владел мастерски, если конечно слухи не врут. Ночной ветер принес запахи гниющих останков, словно говоря, что мне стоит сделать с этим идиотом. И я послушался своего брата.
Шаг вперед. Качнуть корпусом — и его такой быстрый и сильный удар проходит почти рядом с моим носом. Поворот — и первый мой нож входит ему в печень. Короткий подшаг — и второй пробивает затылок.
Рывок — и мои клинки вновь свободны. Тело глупца, который хотел подсидеть Чжао, еще какое-то время стояло, прежде чем рухнуть на грязную улицу. А мой старый приятель улыбался, глядя мне в глаза.
— Тонга Луннолицых говорит, что Фэн Лао живет по законам улиц.
— Эти люди со мной.
— Принято, брат Лао. Охота отменяется. — Произнес он намеренно громко, а потом, подойдя ближе, продолжил:
— Госпожа Линь просила передать, что к господину Ляну меньше получаса назад отправилась высокородная. Цветов дома не видно, но с ней два телохранителя — по виду опасных бойца — и проводник из людей Ляна. Рад, что ты жив, брат Лао. Стоит тебе появиться — и на улицах начинается веселье. — От его хищной улыбки становилось не по себе, но я тоже был рад его видеть.