Картина была жуткой и завораживающей одновременно. Луна, равнодушный свидетель человеческих грехов, освещала эту сцену с безразличием вечности. Ее свет не делал различий между живым и мертвым, между правым и виноватым. Он просто был, холодный и чистый, превращая смерть в произведение искусства. А на моей душе было спокойно. Сегодня я сделал то что должен был. Шагнув на подоконник я негромко прошептал:
— Обманувший обманщика, безвинен…
Конец 3 го тома.